— Удача здесь ни при чем, — ответил он, опуская взгляд на маленький, плоский узел, который завязывал на ленте. — Я шел, чтобы проводить вас в зал.
— Правда? — Ее удивление быстро прошло. — Предполагаю, вы чувствовали, что мы должны войти вместе.
— Я подумал, что вы, возможно, предпочтете выйти к компании не одна. Поскольку среди присутствующих не будет другой леди или хозяйки дома, чтобы вы чувствовали себя комфортно, то... — Он поднял широкое плечо.
— Это было любезно с вашей стороны. — Она помолчала, затем продолжила: — Хотя это так странно, что больше не присутствует женщин моего положения.
— У меня нет семьи, — сказал он, и в его голосе появились жесткие нотки. — Я внебрачный сын служанки, которая умерла при родах. Мой отец был хозяином Брэсфорда, но признал меня только в том, что дал мне образование, чтобы я занял пост его управляющего. Это было до того, как несколько его поместий, включая Брэсфорд, были конфискованы, когда он был лишен прав состояния как предатель.
Изабель заинтересованно наклонила голову набок:
— Предатель при каком короле, могу я спросить?
— При Эдуарде IV. Мой отец был верноподданным старого короля Генриха VI и погиб вместе с двумя моими сводными братьями, двумя из трех его законных наследников, пытаясь восстановить его на престоле.
— Вы пошли по его стопам, поддерживая Ланкастеров? — Она должна была знать такие вещи, но едва слушала что-либо, сказанное о ее женихе, так как известие о том, что она должна выйти замуж, привело ее в отчаяние.
— Эдуард отрубил голову моему отцу и выставил ее на Тауэр-ском мосту. Должен ли я был любить его за это? Кроме того, он был узурпатором, регентом, который слишком пристрастился к власти, заняв место своего дяди, когда тот стал праведным безумцем.
Ее покойный отец присягал на верность Белой розе Йорков, но Изабель не чувствовала сильной привязанности к этому символу. Эдуард IV украл корону у своего благочестивого и немощного дяди, Генриха VI, и убил его, чтобы тот не смог вернуть ее себе. Он также обезглавил своего родного брата Клэренса за измену, чтобы удержать власть. Когда Эдуард умер, другой его брат объявил малолетних сыновей и дочерей Эдуарда незаконными наследниками и взял корону себе, как Ричард III. Ходили слухи, что он приказал убить двух мальчиков, чтобы предупредить любую попытку восстановить их преемственность; безусловно, они исчезли. Сейчас Генрих Тюдор одержал победу и убил Ричарда на Босворт-ском поле, став королем Генрихом VII по силе и праву. Он также женился на Елизавете Йоркской, старшей дочери Эдуарда IV, таким образом объединив Красную розу Ланкастеров с Белой розой Йорков и положив конец десятилетиям борьбы.
Столько крови и смертей, и ради чего? Ради права принимать присягу других людей? Ради власти, которая дала возможность брать то, чего они хотели, и убивать тех, кто им мешал?
— И нынешний Генрих полностью заслуживает корону, которую он получил? — спросила она.
— Осторожно, моя леди, — мягко сказал Брэсфорд. — Новоиспеченные короли более чувствительны к изменническим комментариям, чем те, кто привык к тяжести короны.
— Вы не донесете на меня, я думаю, поскольку это означало бы конец брака, который вам так выгоден. Кроме того, я бы не стала этого говорить перед кем-либо другим.
Он встретился с ней долгим взглядом — его темные глаза смотрели оценивающе; затем он наклонил голову:
— Я ценю доверие.
— Да, конечно, — быстро ответила она. По своему опыту она знала, что мало кто из мужчин утруждал себя слушать женщин и гораздо меньше прислушивались к тому, что они говорят.
— Я уверяю вас. Только имейте в виду, что в некоторых местах даже стены имеют уши. — Он продолжил без паузы. — В любом случае Генрих VII — последний из своего рода, последний наследник законного короля, потомок Джона Гонта, деда Генриха VII, по материнской линии. Наряду со всеми остальными претендентами, которые были обезглавлены, погибли в бою или предположительно убиты, он имеет столько же прав на корону, как и любой другой, и даже больше, чем большинство.
— Потомок незаконнорожденного сына Джона Гонта, — заметила она.
Его губы изогнулись в улыбке, осветив серые глаза:
— Так бы сказал только истинный сторонник Йорков. Все же незаконнорожденный может быть признан законным королевским указом, как и было с детьми Джона Гонта от Катерины Свинфорд, не говоря уже о новой супруге Генриха, дочери Эдуарда IV — Елизавете. И за послушание они иногда наследуют и земли.
— Вы говорите о Генрихе, — спросила она, немного подумав, — или хотите сказать, что вы наследовали поместья вашего отца, поскольку он когда-то был хозяином Брэсфорда?