— Да, — сказала Гвинн с мудрым кивком. — Я слышала что-то такое от слуг в Брэсфорде. Все там знали, что леди была любовницей короля, знали людей, которые приехали и забрали ее.
— А младенец? — резко спросила Изабель.
— Леди несла сверток, когда уходила. По крайней мере, так говорили после того, как об обвинении было объявлено в большом зале тем вечером. Некоторые клялись, что видели младенца, хотя никто не входил и не выходил из комнаты леди, кроме служанки, которую она привезла с собой.
Было ли это то, что должен был знать король? Изабель гадала, будет ли он слушать, или, имея такую сеть шпионов в различных частях королевства, знал ли он уже об этом.
— Король упомянул слухи, распространяющиеся здесь.
— Я слышала хихиканье раз или два, хотя оно ничего мне не сказало. Вот так вот обстоят дела, видите. Они боятся говорить что-то мне в лицо, поскольку вы и Брэсфорд пользуетесь расположением короля.
— Правда? — Изабель грустно хмыкнула.
Гвинн пожала плечами:
— Вы можете судить о том, что к чему по костюму, который Брэсфорд получил от короля.
Это имело смысл, подумала Изабель. Одежда, если она была такая же прекрасная, как и ее собственная, могла определять его положение как личного друга короля.
Это также могло означать не более чем то, что Генрих послал его хорошо одетым на смерть. И почему эта последняя мысль вдруг показалась такой ужасной, она не могла сказать. Она едва знала этого человека. Безусловно, его смерть совершенно не трогала ее.
Сестры Изабель были где-то во дворце. Хотя она бы с радостью показала им свое новое свадебное убранство, сейчас для этого не было настроения. Близилось время вечерней трапезы. Она бы предпочла перекусить кусочком хлеба с вином и лечь спать, но это было невозможно. Предстоящая свадьба будет определенно у всех на устах до конца вечера. Если она будет прятаться, это будет выглядеть так, как будто она оскорблена или, упаси Господи, боится ее. Гордость была большим недостатком, но она не могла бы вынести, если бы кто-нибудь считал так. Гвинн помогла ей снять белое шелковое платье и снова надеть золотое.
Большой зал представлял собой огромное гулкое пространство, самое крупное сооружение из известных в мире, в котором потолок был выполнен без опор и держался только на стенах из кремового камня, вдоль которых тянулись галереи для зрителей и увенчивались рядами ланцетных окон в массивных выступающих деревянных рамах. Зал был приготовлен для вечерней трапезы с длинными рядами столов, покрытых большими скатертями, — на высоком столе под золотым балдахином стояли тарелки и кубки, на низких столах — подносы и стаканы.
Задача была сложной, так как кухни в Вестминстере должны были обеспечивать едой несколько сотен гостей каждый вечер. Еще больше людей кормил раздающий милостыню от имени короля, который передавал подносы с остатками еды тем, кто просил подаяния у задних ворот. Слуги ходили туда-сюда с кувшинами вина из кладовой, выставляя их на боковые столы. Большие корзины, заполненные доверху дополнительными подносами только из печи и восхитительно пахнущими, ставили рядом на серванты. Придворные и их дамы, дипломаты из полдюжины стран, члены новой личной охраны короля, знать, семьи со всей страны и прихлебатели всех мастей слонялись по залу, наталкиваясь на слуг, болтали и смеялись, создавая низкий гул, играли в карты и кости.
В толпе Изабель заметила яркие головки сестер. Легко пробираясь через толпу, кивая и разговаривая со знакомыми там и сям, она направлялась к Кейт и Маргарите, которые сидели на обитой скамье.
Рядом с ними стоял джентльмен, поставив одну ногу на их скамью и положив лютню на поднятое колено. Его пальцы вяло перебирали струны, когда он сделал какое-то краткое замечание, которое вызвало взрыв хохота.
Тут Кейт отвела взгляд от трубадура. Ее лицо осветилось в приветствии, и она подняла руку, чтобы помахать. Джентльмен, проследив за ее взглядом, посмотрел через плечо. Он сразу же выпрямился, когда Изабель подошла ближе.
— Mademoiselle1, — воскликнул он, отвешивая глубокий поклон, — какое счастье видеть вас среди нас! Мы думали, что потеряли вас на месяцы, возможно, навсегда, но вы снова здесь. Я сочиню мадригал в честь этого события, который изумит публику и порадует ваше девичье сердце.