Для того чтобы день начался правильно, не хватало только как следует проблеваться в унитаз.
***
К тому времени, когда я прибыла в залитую солнцем столовую, девушки, решившие пожертвовать своей фигурой, стали просить добавки, в мою работу входило выполнять их заказы. И хотя мне меньше всего хотелось смотреть на еду, я все же наполнила два подноса тостами, пончиками, фруктами и напитками.
— Яйца? — предложил мужчина за прилавком, подняв ложку с какой-то желтой мешаниной из омлета.
Я поморщилась.
— Нет, спасибо.
Себе я взяла рогалик и положила его в растущую кучу с надеждой, что смогу проглотить хотя бы кусочек. Пара первокурсников впереди меня болтали с симпатичной первокурсницей с темными вьющимися волосами. Она хихикала и красовалась, а я только фыркала. Как же хорошо быть такой беззаботной и выспавшейся. А еще чистой.
— Я слышал, в прошлом году все пришедшие первокурсники возвращались с татуировками, — сказал один из парней. — Девственники получали буквы «Д», а не девственники — отпечатки губ. Прямо на левых щеках, — сказал он, разглядывая задницу девчонки в плиссированной мини-юбке.
— А я думала, с Наследия никто не возвращается девственниками, — сказала она, опустив ложку в йогурт и соблазнительно облизнув ее, когда очередь продвинулась вперед.
Я тут же навострила уши. Наследие. Разве не о нем вчера упоминали Джош и ребята? Мои воспоминания о прошлом вечере были как в тумане, но я все же помнила их слова о том, что Томас никогда его не пропустит. Что он будет там, несмотря ни на что. Откуда эти детишки узнали о нем?
— Но тебе же не стоит об этом беспокоиться, да, Гвен? — сказал другой парень, чуть ли не облизывая губы.
— Может, да, — сказала она, опустив свой поднос и повернувшись к ним. — А может, и нет.
После этого она ушла, оставив парней стоять с открытыми ртами.
— Чувак, на Наследии она будет моей. Только дождись, — сказал один из них.
— Дождусь, — угрюмо отозвался второй.
— Ах да! Точно! Тебя же там не будет, Миллс! — усмехнулся первый парень. — Бедный, бедный новичок. Может, твои внуки смогут пойти.
С этими словами парень рассмеялся и, запрокинув голову назад, удалился к своему столу.
Так значит Наследие — это эксклюзивная вечеринка. На которую Гвен и Ловелас №1 могут пойти, а Ловелас №2 — нет. Отложу эту информацию на потом и попытаюсь переварить, когда мой мозг сможет снова функционировать.
Я сделала глубокий вдох и тотчас уловила позади себя запах свежей краски, а потом почувствовала тепло чьего-то тела. Развернулась и обнаружила Джоша Холлиса, с горящими глазами и улыбкой.
Мои плечи мгновенно сковало напряжение. Я не могла смотреть на Джоша, не думая о Томасе и не гадая, слышал ли он что-то о нем.
— Ой! Ты выглядишь как крудж.
— Крудж?
— Когда я не нахожу подходящего к событию термина, то придумываю слова, — пояснил Джош. — Поэтому крудж.
— Что ж, я польщена, что вдохновила тебя на новое слово, — соврала я. Хотя тут нечего было обижаться. Мои грязные волосы были собраны в лоснящийся от жира хвостик, а восковая кожа, я уверена, имела приятный зеленоватый оттенок.
— Ты в порядке? — спросил Джош, когда мы продвинулись в очереди вперед. — Вчера я немного о тебе беспокоился.
В голове промелькнуло смутное воспоминание о Джоше с каменным лицом. Еще одна деталь, о которой я не помнила до сих пор. Но если подумать, с чего бы это ему беспокоиться обо мне? Мы едва друг друга знаем. И тут меня посетила обнадеживающая мысль.
— Тебя Томас попросил присматривать за мной? — спросила я.
Джош моргнул.
— Вообще-то перед уходом Томас ничего мне не говорил.
— О-о. Так ты действительно не знаешь, где он? — поникла я.
— Нет. А ты?
— Тоже нет.
Я шагнула вперед, сердце печально колотилось в груди.
— Типичный Томас, — пробормотал себе под нос Джош.
— Что? — переспросила я.
— Ничего. Просто... мне кажется, он должен был хотя бы тебе сказать, куда уезжает, — произнес он, особо выделив слово «тебе». Так он знал, чем мы занимались с Томасом. Или подозревал. А может, нет. Может, он просто знал, что я много значу для Томаса. По крайней мере, я так думала.
Как так получается: наши отношения без него становятся еще запутаннее, чем с ним?
— Но я-то должен был знать, — продолжил Джош. — Он не из тех, кто думает о других.
Я сглотнула ком в горле. Для сегодняшнего утра и так было слишком много всего. Не нужно к этому списку добавлять еще и «критику моего пропавшего парня».
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — попросила я.
— Верно. Прости, — с извиняющейся улыбкой сказал он. — Уверен, он тебе позвонит. Рано или поздно.
Боясь, что мой румянец слишком заметен, я огляделась по сторонам в поисках новой темы для разговора.
— Это куда столько? — спросила я, указав на его поднос. Тот был завален еще большим количеством еды, чем два моих. — Запасаешься на зиму?
— Нет. Некоторые парни еще не наелись, так что... — Он пожал плечами.
— Не понимаю, — проговорила я.
— Чего ты не понимаешь? — спросил он, положив на поднос маффин с шоколадной крошкой.
— Почему ты постоянно что-то для них делаешь? — сказала я. — Ты вроде не должен.
В отличие от некоторых.
— У меня четыре младших брата и сестры и только у старшего брата аллергия на помощь другим, — ответил он, сунув руку в задний карман своих мешковатых джинсов, покрытых пятнами краски, и продвинул свой поднос вперед по рельсам. — Наверное, что-то делать для кого-то заложено у меня в мозгу.
Я взяла миску для хлопьев.
— Понятно.
— А почему ты это делаешь? — поинтересовался он.
— Э-э, меня заставляют, — машинально ответила я.
Джош неуверенно посмотрел на меня.
— Что?
Я моргнула. Он не знал? Не знал, что я теперь прислуга на кабальных условиях в Биллингсе? Мне казалось, это общеизвестное явление — постоянная дедовщина. По крайней мере, все, что я делала до своего переезда сюда, замечалось остальными. В особенности, Дэш ясно давал понять, что ему нравятся мои страдания. Как Джош мог об этом не знать?
— Погоди. Что они заставляют тебя делать? — спросил он.
Красная тревога. Мерцающие огни. Желтая предупреждающая лента. Если он не знал, возможно, ему и не стоит знать.
Черт!
— О, ничего, — пожав плечами, ответила я, стук сердца пульсацией отдавался у меня в висках.
— Рид...
— Джош, — сказала я.
Внезапно в его глазах вспыхнуло понимание.
— Ты не можешь мне рассказать. — Он усмехнулся с притворной беспечностью. — Или можешь, но тогда тебе придется меня убить.
Я неловко подняла с рельсов два своих подноса и попыталась удержать их обеими ладонями.
— Не беспокойся об этом, — заверила я его.
— Ну, если будет совсем плохо, ты всегда можешь плюнуть им в кофе, — сказал он.
Я посмотрела на дымящиеся кружки, стоящие на одном из подносов. Черт, это было бы круто.
— Э, нет, — все же ответила я.
— Хорошо, просто... будь осторожна, — попросил он. — Не позволяй им заставлять тебя делать всякое, ну, ты понимаешь...
Безумное? Опасное? Глупое? Сделано, сделано и сделано.
— Не буду. — Я остановилась, когда одна из кружек покачнулась.
— Давай я тебе помогу, — предложил Джош, потянувшись к более тяжелому подносу.
— Спасибо, но я...
В эту секунду я покосилась на наш стол, и внутри меня все оборвалось. В конце стола сидел Уолт Уиттакер, огромный как скала в ясный день. Вспышки воспоминаний пулеметной очередью взорвались у меня в голове.
Мои ладони на его груди. Теплые карие глаза. Носовой платок. Толстые руки. Грубые губы. Язык, язык, язык. И — ой! Резкая боль в груди.