Но Мэри не собиралась отступать. Она продолжила свое «разоблачение».
— Я тоже могу предъявить тебе претензии.
Майкл взглянул на нее недоверчиво и вместе с тем с неподдельным интересом. В то же время его губы сами собой сложились в насмешливую и чуть презрительную улыбку.
— Телевидение освещало съезд археологов в Риме. Тебя несколько раз показывали в кулуарах съезда, и неизменно рядом с тобой можно было заметить весьма привлекательную особу, которую ты держал под ручку, и ты смотрел на нее отнюдь не безразличным взглядом.
Мэри вдохновенно фантазировала. Она так увлеченно работала в оксфордской квартире Майкла, что даже не включала телевизор и не могла видеть никаких репортажей о работе съезда — может быть, их и вовсе не было. Это был блеф чистой воды, и Мэри ожидала, что Майкл рассмеется и скажет, что это — ерунда, что она что-то перепутала и никого рядом с ним не было.
Но она не могла и предвидеть ту реакцию, которую вызвал ее экспромт.
Майкл вдруг густо покраснел, отвел взгляд и низко опустил голову, чтобы Мэри не заметила произошедшей с его лицом метаморфозы.
Однако Мэри все прекрасно видела. Ее выстрел неожиданно попал в цель, в самую «десятку».
Какой ужас! Кто бы мог подумать, что моя выдумка имеет под собой реальную основу! Неужели это правда и у него кто-то есть? Нет, не похоже! Я достаточно хорошо его знаю — он не ловелас и все последнее время был со мной. Скорее всего, это какая-нибудь старая история. Но почему он покраснел? Ему есть чего стыдиться сейчас? Да-а. Хотела проучить его, а наказала себя! Не рой яму другому…
Мэри сидела в растерянности, не представляя, что делать дальше.
Майкл знал: все, что говорила Мэри, — правда. Но к Мэри эта правда не имела никакого отношения. В его голове вихрем пронеслись воспоминания.
16
Эта история началась лет семь назад.
Майкл с группой археологов принимал участие в раскопках на побережье Средиземного моря. Недалеко от их лагеря расположилась другая экспедиция. Как выяснилось, там работала команда подводных археологов.
В первый же свободный вечер члены обеих экспедиций встретились, познакомились и в дальнейшем очень весело проводили время.
В группе подводников была молодая итальянка, которую звали Джованна Тричи. Собственно итальянкой она была по происхождению, являясь при этом гражданкой Швейцарии. Она жила и работала в Лозанне.
Среди своих коллег она была известна под прозвищем «ртутный шарик». И не потому, что была маленькой и кругленькой. Совсем наоборот — она была тоненькой, высокой, очень смуглой, с коротко стриженными черными кудрявыми волосами и горящими, как два маленьких уголька, черными глазами. Ее нельзя было назвать красавицей, но она, несомненно, была милой и очаровательной.
А свое прозвище получила за живой, непоседливый характер, неиссякаемую энергию и невероятную подвижность. Она отличалась веселым, неунывающим нравом, была душой компании, и запас ее выдумок казался неистощимым.
Джованна сразу же, с первого взгляда влюбилась в Майкла — со всей страстностью и неуемностью, свойственными ее природе. Она погрузилась в это чувство полностью, без остатка. Все остальное, что окружало ее, перестало для нее существовать.
С непосредственностью пылкой, импульсивной натуры она ни от кого не скрывала своей влюбленности, ставя порой Майкла в неловкое положение. Казалось, что своей настойчивой страстностью она может растопить антарктические льды.
А Майкл отнюдь не был айсбергом. Ему доставляло удовольствие пристальное внимание и расположение такой необычной молодой женщины.
Джованна была на пять лет старше Майкла, но казалась на пять лет моложе его, а вела себя порой совсем как девчонка. Майкл зачастую чувствовал себя рядом с ней не другом, а отцом этого шаловливого создания. Он постоянно ощущал свою ответственность за это хрупкое, легко ранимое существо.
Было бы большим преувеличением сказать, что чувства Майкла были такими же, как чувства Джованны. Нет, он не влюбился в нее и, тем более, не думал о будущей совместной жизни. Но это нисколько не мешало ему хорошо проводить с ней время.
В сексуальном плане она была великолепной партнершей. Ее опыт в любовных делах не уступал опыту Майкла, а, скорее всего, превосходил его, и Майкл вынес из общения с Джованной немало полезного для себя.
Джованну нисколько не смущало то обстоятельство, что она знала всего несколько английских слов и выражений и что Майкл владел итальянским в таком же объеме. Джованна свободно говорила по-французски, но этот язык был и вовсе недоступен Майклу. Так что на первых порах языком общения у них стал немецкий, на котором оба говорили очень прилично.