На какое-то мгновение все понадеялись, что воспоминание исчезнет, но Кейдж нашелся:
– Как задница бабуина.
– Это воспоминание? – спросил Джеймс Спэйдер.
– Иногда в ведре, которое ты поднимаешь из колодца, не вода, – парировал Кейдж. – Иногда в нем росомаха, которая просидела там вечность и теперь готова вырвать вам глаза. Так что да, я вижу большое солнце, похожее на бабуинью задницу. Я мчусь по Тихоокеанскому шоссе. В каньонах пылает огонь, на месте зданий тлеющие руины. Я возглавляю отряд последних выживших, и мы…
– Нет, ну полюбуйтесь! – заметил Келси Грэммер. – Чистый нарциссизм.
– Продолжай, Ник, – сказал Натчез. – Келси, цыц!
– Мы сражаемся с пришельцами. Они прибыли, чтобы уничтожить нас. Гигантские змееподобные парни. У них блестящая гладкая черная кожа. Я веду выживших на бой с чужими. Армагеддон. Они стреляют лучами смерти, да, лучами смерти, но на меня они не действуют. Может быть, дело в моей ДНК? Она непохожа на другие ДНК. Гены Копполы особенные. Вот почему я всю жизнь чувствовал себя не на своем месте. Моя миссия – спасение человечества и…
– Это же плагиат «Войны миров», – возмутился Келси. – Нет, ну еще и миф о Христе, пипец просто, вот что это такое. Он ходит по разным группам и везде саботирует, лишь бы показать всем, какой он особенный. У Голдблюма в театральном классе было то же самое…
– Не надо тут про Голдблюма!
– Это ты устроил фарс из семинара!
– Я проводил эксперимент Nouveau Shamanic[15]. Путешествие к свободе, которая находится за пределами раздражения.
– Тише, вы оба! – сказал Натчез. – Время бежит во всех направлениях. Соответственно, и память. Не будем конкретизировать момент. Ник, продолжай.
Кейдж закатил глаза так, что осталась только полоска белков, и непривычно глубоким голосом, непонятно, разыгрывая их или всерьез, продолжил:
– Лучи смерти отскакивают от меня. Как горох. А как другие ребята? Они не такие везунчики. Плоть пузырится на костях. Жужжание лучей. Пламя лижет тела. Его жар пробирает до костей, мозг закипает. – Кейдж вцепился ногтями в предплечья. – На меня движется гигантский пришелец. Это чудовище. Это… Боже, он отвратителен. Нет, не могу…
– Соберись! – сказал Натчез.
– У него красные глаза. Змеиное туловище с широкой красной полосой. Наружу торчат клыки. Он хочет убить меня там, под красным, как задница бабуина, солнцем. Моя миссия – сразиться с этим парнем, но я боюсь. О боже, как я боюсь!..
– Змеи-пришельцы под бабуинозадым солнцем? – переспросил Келси Грэммер.
В другой момент Натчез отправил бы Грэммера внутрь освежиться у кулера с водой, но сейчас он сосредоточился на внутренней драме человека, выбравшего для себя – из всех возможных вариантов – имя Кейдж.
– Не сдавайся, Ник. Не бойся, иди дальше.
– Хорошо. Я продолжаю. Теперь все понятнее. У меня в руках старинный меч со стальным лезвием, напоминание о крестовых походах. Я еще не рассказывал про него, чтобы не отвлекаться. Интуиция подсказывает, что только с этим мечом я смогу победить альфа-инопланетянина. Это моя судьба. Я приближаюсь к нему и поднимаю меч. Пришелец уворачивается. Распрямляется. Плюет в глаза какой-то черной жижей. О боже, ничего не вижу! Чужие сопли воняют. Помогите, уберите его от меня!
– Борись, Ник! – поддержал Келси Грэммер, когда Кейдж стал задыхаться.
– Он обвивается вокруг меня. Сжимает, как удав…
– Кейдж схватился за шею и затрясся. – Меч выпадает. Руки становятся ватными. Я смотрю в красный змеиный глаз альфы и чувствую…
– Что ты чувствуешь? – спросил Натчез. – Что с тобой?
– Я боюсь… – Кейдж скривил губы и, как обычно, залился слезами. – О боже, мне так страшно!
– Ну-ну, – Келси приобнял Кейджа с таким сочувствием, что Натчез сразу простил ему предыдущие вмешательства.
– Как любезно с твоей стороны, Келси, – сказал он. – Какая глубокая эмпатия!
– Малыш уходит, – Джеймс Спэйдер кивнул в сторону небольшого строения внизу на пляже, почти скрывшегося под водой.
Все встали посмотреть, и Керри и Джорджи на секунду столкнулись взглядом, словно оценивая друг друга. В нем сквозило нетерпение – она, впрочем, не возражала. Наружу вырывалось то, что он принимал за золотой свет любви; Джорджи протянула ему руку. Они присоединились к остальным и смотрели, как строение сорвалось с основания и разбилось в щепки, а надувные аллигаторы и фламинго заплясали на темных волнах.
– Шторм усиливается. Вода поднимается. Земля негодует, – констатировал Натчез. – Скоро здесь не останется ничего, кроме огня, воды и земли.
15
Новый актерский стиль, придуманный Николасом Кейджем, который он сам так называет.