Телесценарист и продюсер Митчелл Сильверс восхищался Джорджи еще в студенческие времена. Спустя годы он воспользовался положением и через агента VTA пригласил Джорджи на встречу в Chateau Marmont. Там Сильверс предложил ей роль в своем новом шпионском сериале на TNT в обмен на секс в полулюксе. Джорджи, не зная про побочные эффекты препаратов, приняла эмоциональную безучастность Сильверса за простодушие.
«Это же просто секс, – успокаивала она себя, – ступенька к цели, прыгающие молекулы». Через два месяца, опасаясь, что Сильверс и в самом деле откажется от проекта, TNT пригласил Джорджи на роль русской киллерши Нади Пермановой. Подтянутая доминатрикс, которая сражается с азиатскими бандитами, напомнила Керри пышногрудую Вампиреллу – объект его юношеского обожания. А теперь зрелый мужчина упоенно смотрел, как дочери Сталина ворвались в московскую лабораторию. На примитивных жестких дисках они нашли воспоминания, стертые из памяти в печальном детстве, утраченное «я» на магнитной ленте. В потайном хранилище девушки обнаружили лабораторные банки с мутным формальдегидом, в котором плавали человеческие эмбрионы – побочные продукты их оплодотворения. Героиня Джорджи пришла в ярость и принялась крушить все подряд.
Глядя, как реквизитные эмбрионы скачут по бетонному полу, Джим Керри почувствовал, как отступает боль утраченной любви. Внезапно его осенило: все происходящее есть не что иное, как послание из космоса. Теперь он точно знал: Джорджи – его родственная душа.
Глава 2
Зовите как хотите – прихотью или безрассудством; Керри считал, что это любовь.
Помощница нашла контакты Джорджи, и Джим предложил ей провести ночь самопознания под руководством гуру Натчеза Гашью, идола ищущих просветления горожан. В девяностые Гашью превратил тусонскую AutoZone в империю недвижимости. В свои лучшие времена Натчез расхаживал по городу в стетсоне[10] и куртке с бахромой, кичился благородной кровью чероки и выполнял духовный завет своих предков, распространяя на их землях многочисленные закусочные Pollo Locos[11] и конторы микрозаймов.
В судебных исках его представляли маловменяемым, распутным и далеко не чистокровным чероки.
Кажется, умопомешательство и обрушило его империю, а под конец накрыло и его самого. Он раскатывал по Тусону под метамфетамином с заряженным автоматом Uzi на коленях, извергая словесный понос.
Сам Натчез заявил, что с радостью приемлет бедность после того, как ему было видение Джима Моррисона в черокском «танце призрака», и что он поражен полнейшей бездуховностью полицейских Тусона, которые приняли его мистическое озарение за словесный понос. Натчез внес залог наличными, спрятанными в пластиковой фигурке броненосца на лужайке перед домом, а затем сбежал в поисках душ на север, в Калифорнию.
Гашью стал работать с Дипаком Чопрой, проводившим семинары Quantum Encounter для топ-менеджеров. Но вскоре начал критиковать учение Чопры – возможно, потому, что нашел изъян в его рассуждениях, а возможно, из потребности занять место альфа-гуру. Гашью считал, что концепция вечного духа несовместима с разрушительной природой Вселенной. Каким образом, спрашивал Гашью, воображение избавит людей от страданий? Нет, все должно быть иначе: только осознание космической жестокости позволит приблизиться нам к своему «я». С тех пор Гашью с помощью медитации не излечивал травмы, а усиливал их. Однажды он подсунул айяуаску[12] топ-менеджерам Avis, а затем помог им визуализировать бомбежку Дрездена, после чего четыре вице-президента свернулись в позе эмбриона за Пагодой Исцеления.
Натчеза перевели на офисную работу.
Юрта с тыквой-оберегом растаяла как дым.
Натчез, которого Чопра изгнал из своего царства, мог бы поставить крест на карьере, если бы не Келси Грэммер – первый преданный сторонник.
В 2006 году во время оползней в Малибу они вместе медитировали, и Натчез помог Келси вспомнить себя новорожденного на руках у матери. Келси разглядел каждый оттенок ее голубых глаз и заявил, что почувствовал, пусть на мгновение, безусловную любовь. Так в стране родилось еще одно евангелие, истовым проповедником которого и стал Натчез. Гашьюизм (слово, заставлявшее критиков восклицать: Gesundheit![13]) представлял собой мешанину из экстремальных видов спорта и регрессивной терапии и проповедовал идею жестокости человека и природы, а не наоборот. Малочисленность последователей компенсировалась их статусностью: об этом Грэммер позаботился. Знаменитости часто встречались маленькой компанией в патио гостевого дома на Карбон-Бич с видом на океан, где Натчез целыми днями созерцал «зазубренный край американской мечты», не прочь порой похвастать своей причастностью к нему…