Жорж, Сибило.
Сибило (вошел перед тем и слушал). Что ты делаешь?
Жорж. Упражняюсь.
Сибило. В чем?
Жорж. Вру самому себе.
Сибило. Самому себе — тоже?
Жорж. Прежде всего — самому себе. Сибило, я умираю! Ты видишь — я в агонии...
Сибило. Не понимаю...
Жорж. Умирает Жорж де Валера и рождается Некрасов.
Сибило. Ты — не Некрасов.
Жорж. Некрасов с головы до ног. Я родился Некрасовым.
Сибило. Ты мошенник с головы до ног. Если я не вмешаюсь, ты погибнешь и погубишь меня.
Жорж. Ты мне надоел с твоей дурацкой честностью. Мы оба свернем себе на ней шею. Что ты еще придумал?
Сибило. Я решил разоблачить тебя и себя.
Жорж. Что ты сказал?
Сибило. Я это сегодня решил и пришел тебя предупредить. Завтра в одиннадцать утра я брошусь на колени перед редактором и сознаюсь во всем. У тебя есть время удрать.
Жорж. Ты сошел с ума! Пердриер снял свою кандидатуру. «Суар-а-Пари» удвоил свой тираж. Ты получаешь двести десять в месяц. И ты еще собираешься каяться?
Сибило. Да!
Жорж. Подумай! Я теперь всемогущ! Кто стоит за кулисами Атлантического пакта? Я. В моих руках судьбы войны и мира. Сибило, я творю историю. А ты собираешься подставить мне ножку. Всю мою жизнь я мечтал о такой власти. Болван! Пользуйся моей славой.
Сибило идет к двери.
Куда ты?
Сибило. Я хочу во всем признаться.
Жорж. Ты очумел от страха! Чего ты боишься?
Сибило. Баран тебя съест, а заодно и меня. Он разыскал Демидова. Демидов — это настоящий перебежчик, не как ты. Они тебя ищут. Если они тебя найдут — а они тебя обязательно найдут, — Демидов сразу поймет, что ты француз. Тогда нам крышка.
Жорж. Глупости! Приведи сюда твоего Демидова, и я его обработаю в два счета. Это все, чего ты испугался?
Сибило. Нет. Есть вещь пострашнее...
Жорж. Ну, говори! Меня это начинает забавлять.
Сибило. Корреспонденты передают из Москвы, что Некрасов...
Жорж. Какой Некрасов? Некрасов — это я.
Сибило. Я не о тебе говорю. Я тебе говорю о Некрасове.
Жорж. Некрасов — это я.
Сибило. Я тебе говорю о том Некрасове, который в Крыму.
Жорж. Сибило, ты — француз. Какое тебе дело до того, что происходит в Крыму?
Сибило. Но я тебе говорю, что он возвращается в Москву.
Жорж. И что же?
Сибило. То есть как «что же»? Нам крышка.
Жорж. Нам крышка? Потому что какой-то большевик едет из Крыма в Москву? Слушай, Сибило, ты чемпион антикоммунизма, и ты им веришь? Меня такие штуки не трогают.
Сибило. Посмотрим, что ты скажешь в пятницу, когда все послы, все иностранные корреспонденты увидят в Большом театре Некрасова.
Жорж (озабоченно). Почему в пятницу?
Сибило. Так сообщают иностранные корреспонденты.
Жорж. В таком случае они увидят моего двойника. Нечего удивляться. У нас у всех двойники. В театр, например, ходят только двойники. Запиши, это пойдет в завтрашний номер. И прибавь живую деталь — эту подробность выдумать нельзя, — мой двойник так похож на меня, что нас можно спутать даже в двух шагах. Когда его впервые привели ко мне, я сразу заметил, что у него один стеклянный глаз. Можешь представить мое положение! Я должен был выдумать на месте, что у меня болезнь правого глаза. Вот почему я в черной повязке. Дашь заголовок: «У Некрасова одноглазый двойник, поэтому он носит черную повязку». Записал?
Сибило (записывая). Все это ни к чему.
Жорж. Пиши! В конце статьи ты бросишь им перчатку! Московский Некрасов — самозванец. Пускай он перед иностранными журналистами снимет с глаза повязку. Что касается меня, я готов снять повязку перед всеми окулистами мира, и они увидят, что у меня два глаза, а у того — только один. Это — самое лучшее доказательство, что этот человек — не я. Записал?
Сибило. Записал. Но я тебе говорю: это ни к чему
Жорж. Почему же?
Сибило. Потому что я решил покаяться. Я честный человек, пойми это! А теперь я лгу. Лгу читателям, лгу редактору, лгу собственной дочери.
Жорж. Можно подумать, что ты не лгал до нашего знакомства.
Сибило. Тогда я лгал с ведома моего начальства. Все, что я писал, контролировалось, визировалось. Это была ложь в общественных интересах.
Жорж. А теперь? Это тоже в общественных интересах. Не вижу никакой разницы.
Сибило. Теперь я действую на свой страх и риск. У меня нет гарантии правительства. Я один на свете знаю, кто ты. Я не могу этого вынести! Я согласен лгать сколько угодно. Но я не могу лгать в одиночку, самостоятельно.
Жорж. Ну что же, иди! Чего ты ждешь? Беги! Падай на колени! Кайся! Меня одно занимает: что ты скажешь редактору?