— Оу, — Наруто был искренне удивлен. Да, он знал, что Неджи встречается с Тентен — бедной степендиаткой, которая переехала в Японию из Китая. Ясное дело, что такая пара для наследника семьи Хьюга совершенно не понравится Хиаши, и он сделает все, чтобы их разлучить, поэтому все встречи проходят тайно и без огласки. А Наруто просто повезло застать их целующимися на заднем дворе университета. — Похоже на сделку. Но ты можешь дать гарантию, что Хьюги нас не подставят?
— Ты за кого нас принимаешь? — у Неджи запульсировала жилка на виске. — Если мы что-то пообещали, то сделаем. Не знаю как вы, а мы дорожим своей деловой репутацией.
— Тогда у меня больше нет вопросов, — Наруто широко улыбнулся и направился обратно в аудиторию. Хьюга пошел вместе с ним. — Я в это больше не вмешиваюсь — это ваше с Саске дело.
— Ты не обольщайся. Не думай, что мы будем с вами нянчиться. Мы прижмем Кабуто ровно настолько, насколько он нам нанес ущерба, а остальное не наша забота.
— Знаю. Ты слишком недооцениваешь Саске, если считаешь, что он совершенно беспомощен.
— Я так не считаю. Был бы он совершенно беспомощен — не смог бы поднять свою компанию из той клоаки, где она загнивала. Не дурак же, — Хьюга приподнял бровь, а Наруто удивленно обернулся. — Не смотри на меня так, — он раздраженно фыркнул, — я просто констатирую факт.
Как только они вошли в аудиторию, больше не говоря друг другу ни слова, разошлись по разным сторонам.
Наруто чувствовал, как в груди поднимается какое-то странное чувство — тело заполнялось уютным теплом, приятным, не обжигающим, в голове полностью развеивался туман тревоги, а напряженные от переживаний мышцы разом расслабились, — наверное впервые, после встречи с Саске, он чувствовал себя настолько спокойно. У них все хорошо. Саске рядом, заботливый, любящий, когда-то давящие неизбежностью проблемы понемногу решаются, а он больше не чувствует себя запертым в клетке.
Может, быть главой компании — не такая уж и плохая цель в жизни?…
========== Глава 17. Эпилог. ==========
Волны мерно разбивались о песок, красиво переливаясь в свете заката. На пляже ни души, вокруг свободно, спокойно, дневная жара спала, оставив после себя свежую вечернюю прохладу. Наслаждаясь моментом, Наруто лежал на все еще не остывшем песке в одних плавках, полной грудью вдыхая соленый влажный воздух средиземного моря.
— Может, все же переляжешь на шезлонг?
Наруто лениво повернул голову, чтобы посмотреть на практически уснувшего на шезлонге Саске.
— Здесь лучше. Песок уже не горячий, а теплый — и это так расслабляет.
Саске недоверчиво приподнял бровь, а потом потянулся всем телом и соскользнул босыми ступнями на песок.
— И правда.
Всего мгновение, и он прилег рядом, расслаблено вытягиваясь и подминая Наруто под бок. Время здесь текло настолько медленно и лениво, что, казалось, они пребывали в совсем другом измерении. Даже не верилось, что где-то там, в Японии, у них осталось куча работы, обыденные заботы загруженных бизнесменов и привычная жизнь в холодном огромном особняке. Здесь же, в Египте, все было по-другому. Иной климат, иные люди, совершенно иная жизнь. Здесь их никто не знает, не осуждает и не обсуждает. Есть только они двое и бескрайний океан.
— Куда пойдем сегодня? — Наруто слегка повернулся, удобнее умащиваясь у Саске под боком и легко поцеловал того в ключицу. — Я хочу мяса на ужин.
— Мясо есть и в ресторане отеля, — Учиха крепче прижал мужа к себе, из последних сил борясь со сном. Легкая вечерняя прохлада на пару с теплым песком настолько расслабляла, что мышцы абсолютно отказывались двигаться, а веки упрямо слипались. Хотелось лежать так вечность, ни за что не переживать, не замечать везде бело-красный герб Учих, который неустанно напоминал ему, кем он является и какие у него задачи — просто лежать на мелком теплом песке, прижимать к себе Наруто и смотреть, как спокойно плещется берег океан.
— Тогда ладно, — парень закинул ногу на бедро Саске и затих. — Лентяй, — добавил спустя минуту.
— Тогда ты тоже, — лениво ответил тот, наблюдая за тем, как солнце отбрасывает последние лучи на морскую гладь и исчезает где-то за горизонтом. Наруто на это только щекотно фыркнул в ключицу и замер.
Наверное, прошло несколько часов. Они молча лежали на песке, пока тот полностью не остыл. А после, также молча, поднялись и направились в отель, чтобы успеть на ужин.
Наруто набирался смелости. Несколько месяцев назад он пообещал Саске, что расскажет ему о своем прошлом, но все никак не мог подобрать подходящего момента. Саске никогда не напирал, не напоминал об этом, терпеливо дожидаясь, пока Наруто не решится сам начать эту тему. И это нужно было сделать. Саске любит его и навряд ли отвернется, если он расскажет — на доверие нужно отвечать доверием.
— Саске… — наконец решился Наруто, когда они искупавшись и переодевшись направлялись в ресторан. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Пойдем после ужина в бар?
— Без проблем, — удивленно ответил тот, касаясь его руки и переплетая пальцы.
— Спасибо, — еле слышно ответил Узумаки, крепче сжимая руку Саске и в мгновение натягивая яркую улыбку. — Интересно, какое мясо они сегодня подадут? Я просто умираю с голода.
— Только бы не кебаб. Не могу на него даже смотреть.
— Боже, Саске, твоя нелюбовь к острому просто феноменальна, — весело рассмеялся Наруто, с интересом принюхиваясь к запахам, что стремились из ресторана. — Кебаб был очень даже вкусным, между прочим.
— Для тебя, — фыркнул Учиха, рассматривая обилие еды на шведском столе. — О, я вижу стейк. Пошли, Наруто.
— Да-да, — парень закатил глаза, но послушно пошел за мужем.
На Саске было приятно смотреть. Расслабленный, лицо разглаженное от отдыха, не нахмуренное, глаза счастливо сверкают, и настроение всегда хорошее. Наруто даже не помнил, видел ли он когда-либо Саске таким… таким обычным и счастливым. С тех пор, как они познакомились, время пролетело очень быстро, много чего случилось, но сейчас, наблюдая за тем, как его любимый муж с удовольствием поглощает еду, одновременно рассказывая о недавно прочитанной книге, он понял, что не жалеет ни о чем, и если бы ему пришлось выбирать, он бы без сомнения прошел через эти испытания еще раз, ведь награда за это — счастливый Саске.
***
— Что будешь пить? — пока Наруто искал подходящий столик, Саске вызвался пойти за выпивкой.
— Возьми мне джин со льдом.
Саске коротко кивнул и направился к барной стойке.
Терраса в этом отеле была шикарной. Наруто нашел уютный одинокий столик прямо возле ограждения, за которым простирался пляж и темный, освещенный только луной, океан. Вид с этого места завораживал, притягивал взгляд, и когда стекло бокалов тихо звякнуло о дерево, Наруто вздрогнул, переводя расфокусированный взгляд на Саске.
— Так о чем ты хотел мне рассказать? — он отточенным движением добавил льда в виски и отпил глоток, устремляя сосредоточенный взгляд на мужа.
— О своем прошлом.
— Неужели все так плохо, что ты до сих пор боишься мне рассказывать?
— Нет, на самом деле нет. Не совсем радужно… но вполне приемлемо, — он взволнованно перекатил кубики льда в стакане, раздумывая, с чего бы начать.
— Не переживай. Что бы я не услышал, я не отвернусь от тебя.
Наруто удивленно посмотрел на Саске — его глаза не врали. Парень тихо рассмеялся, в очередной раз понимая, как легко прочитать его настоящие мысли.
— Как ты уже знаешь, мои родители сбежали в Америку и я родился там. Я совершенно не помню свою жизнь вместе с ними — они умерли, когда мне было два года и не оставили мне ничего, что бы о них напоминало. После их смерти я попал в детдом. Я уже делился своими впечатлениями о жизни там… — Наруто криво улыбнулся, окунаясь во воспоминания.
— Да, ты что-то говорил о бедноте и воспитательницах-грымзах, — фыркнул Саске.
— Ага. Знаешь, я был очень наивным ребенком. Глупый, неспособный, вечно пытался как-то выделиться, привернуть к себе внимание, и за это получал ото всех — и от воспитателей и от остальных сирот. Тем более, ты знаешь, что часто дети бывают очень жестоки к тем, кто от них отличается — даже несмотря на то, что я родился в Америке, я все еще оставался чистокровным японцем и это их очень бесило. Фразы типа «узкоглазый», «ущербный», «урод-япошка» и так далее, были не только совершенно безобидными по сравнению с другими, но и даже привычными. По имени ко мне почти никто не обращался, разве что временами. Но так как другой жизни я не знал, для меня такое поведение было нормой, я привык к нему, приспособился.