– У тебя там нет любовника, а? – спросила Дэйзи, которая отправила Бьерна Линдстрема в Лос-Анджелес и теперь крутила любовь со скульптором Рикардо Донати. Как раз в его шале в Сан-Морице Дэйзи и пригласила Катринку с Адамом и нескольких друзей.
– Господь не велит, – смеясь, ответила Катринка. – Мне хватает Адама.
Только когда самолет приземлился в Мюнхене, Катринка подумала, что и представления не имеет, дома ли Эрика Браун. Однако ей повезло. Эрика ответила на телефонный звонок и сразу же пригласила ее к себе. Катринка взяла такси и вскоре сидела напротив своей старой подруги за столом в ее большой кухне, в которой они когда-то провели за разговорами столько времени. Эрика похудела, ее пышная красота несколько поблекла, светлые волосы начали седеть, на лице появились морщины страдания.
– Ах, моя дорогая, – приговаривала она, угощая Катринку холодным мясом с картофельным салатом, который она для нее приготовила, – я так рада тебя видеть.
На мгновение забыв об истинной цели своего приезда, Катринка слушала рассказ Эрики о напрасно прожитых годах, в течение которых она ждала человека, который не любил ее, который просто использовал ее, как использовал всех, с кем встречался на своем пути. Она бросила работу в клинике и жила на свои сбережения, слишком много времени проводя наедине с бутылкой.
– Ну почему я была такой дурой, – говорила она, раскачиваясь на своем стуле с прямой спинкой, – как только я могла поверить, что когда-нибудь он бросит свою жену и женится на мне?
– Ты красивая, добрая, потрясающая женщина, – сказала Катринка, и в голосе ее звучали нежность и забота. – Столько мужчин хотели бы жениться на тебе. Ты просто выбрала не того.
Эрика налила себе еще один бокал своего любимого «Рейнского» и залпом выпила его.
– Его новая жена очень богата. Я думаю, он спал с ней до того, как умерла его первая, – продолжала она.
– Забудь обо всем. Начни новую жизнь.
– Тебе легко говорить, – сказала Эрика, – ты еще молодая. Со мной все сложнее.
– Ты не старая. Тебе нет и пятидесяти пяти, – сказала с нетерпением Катринка. – Противно смотреть, как ты переживаешь из-за этой крысы. Когда я только вспоминаю, что он сделал мне, тебе, многим другим…
– Ты была такой молодой, неопытной. Он действовал исключительно в твоих интересах, – сказала Эрика, по привычке защищая его.
– То, что он сделал, было ужасно. Это было аморально и незаконно. Он воспользовался моей слабостью. Он продал моего ребенка, он продавал других детей, он вывозил их из Германии по фальшивым документам и нажил на этом состояние. Он заслуживает наказания.
Эрика поставила на стол свой бокал и внимательно посмотрела на Катринку.
– Так вот почему ты приехала, – сказала она.
– Да, – тихо ответила Катринка. – Только сегодня я узнала, что он женился во второй раз. Я приехала, даже не подумав, как это могло расстроить тебя. Прости.
Эрика повела плечами:
– Мне нужно было догадаться.
– Эрика, ты знаешь, как я тебя люблю. Как я благодарна тебе.
– Почему ты благодарна мне? – спросила Эрика с горечью. – Я подозревала, чем он занимается, но не могла заставить себя поверить этому. Это было вначале. А потом, позже, когда я уже была уверена, я не пыталась остановить его. – Она заплакала. – Но, моя дорогая, я тогда не знала, даю слово. Я сделала то, что считала для тебя наилучшим.
– Я знаю. Я знаю, – пыталась ее успокоить Катринка. – Она не чувствовала неприязни к этой женщине. Вся ее злость, вся ее ненависть были направлены исключительно против Циммермана.
– Через несколько минут Эрика вытерла слезы, отпила еще вина и спросила:
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – И когда Катринка вопросительно посмотрела на нее, та пояснила – О чем ты меня хотела попросить?
Катринка медлила. Имела ли она право заставлять эту несчастную женщину страдать еще больше? Но желание найти своего ребенка пересилило эту жалость. Она рассказала Эрике о Цейсе и о тех уликах, которые он собрал против Циммермана.
– Нам нужно, чтобы ты подтвердила то, что мы уже знаем, – сказала она, закончив свой рассказ. – Если ты это сделаешь, я смогу заставить его рассказать, где мой сын.
Эрика встала из-за стола, открыла еще одну бутылку вина и налила в два бокала, не говоря при этом ни слова. Наконец, она произнесла:
– Я сделаю это для тебя, но поклянись мне, что ты никогда не используешь это в суде.
Катринка была в нерешительности. Вообще-то она и не собиралась этого делать, но она терпеть не могла давать обещания, которые, возможно, не сможет выполнить.