– Хватит!
– Разве? Дафна, ну сколько ты собираешься мириться со всеми его гадостями? Я не хотела тебе ничего говорить. Том сказал, что это не мое дело, но я не согласна, – ее глаза наполнились слезами, – потому что я тебя люблю, черт возьми. Ты моя лучшая в жизни подруга.
Она на мгновение отвернулась от Дафны, а когда опять на нее посмотрела, ее глаза были мрачными:
– Дафна, с ним здесь была женщина.
В кухне воцарилась тишина, которая казалась бесконечной, Дафна слушала, как гулко бьется ее сердце, как тикают часы, а потом ее взгляд встретился со взглядом Барбары, в нем было выражение, которого Барбара никогда раньше не видела.
– Я займусь этим, но я хочу, чтобы ясно было одно. Ты хорошо сделала, что сказала мне, Барб. И я понимаю твои чувства. Но это вопрос наших с Джастином отношений. Я разберусь с этим сама. И что бы ни случилось, я не хочу больше это с тобой обсуждать. Ты поняла?
– Да. Извини, Дафф...
Слезы скатились у Барбары по щекам, и Дафна подошла к ней и обняла.
– Ничего, Барб. Почему бы тебе не поехать на студию на своей машине?
Было почти пять часов, а Том разрешил ей пользоваться одной из своих машин.
– Я скоро тоже туда приеду. И если я опоздаю, скажи им, что я только что прилетела с Восточного побережья.
– Мне за тебя не беспокоиться? – Барбара вытерла глаза, напуганная внезапным спокойствием Дафны.
– Не беспокойся.
Она многозначительно посмотрела на Барбару, а затем вышла из кухни и, войдя в спальню, закрыла за собой дверь. Она подошла к Джастину и дрожащей рукой тронула его за плечо. Он шевельнулся, приоткрыл глаза, посмотрел на часы и наконец понял, где находится.
– Привет, киска. Ты приехала?
– Да.
Дафна посмотрела на него, и в ее голосе и лице не было ничего дружелюбного. Она села на стул напротив кровати, потому что больше не могла стоять, и пристально посмотрела на него.
– Что здесь происходило, пока меня не было?
Она задала вопрос без обиняков, и Джастин сел, немного взъерошенный после сна, с невинными и удивленными глазами.
– Что ты имеешь в виду? Как, кстати, твой малыш?
– Прекрасно. Но в данный момент меня больше интересуешь ты. Чем ты тут занимался?
– Ничем. А что?
Он потянулся, зевнул и призывно улыбнулся, нагнувшись и касаясь ее голой ноги.
– Я скучал по тебе, киска.
– Неужели? А как насчет женщины, которая здесь жила, пока меня не было? Могу сказать, только одно: у нее большие титьки. Ее лифчик налез бы мне на голову.
Но хотя слова Дафны и звучали забавно, ей отнюдь не было весело, ее взгляд был тяжелым как камень, и она оттолкнула его руки со своей ноги.
– Ко мне приезжали друзья, вот и все. Что тут такого?
Она вдруг подумала, не ошиблась ли Барбара. Ей было бы ужасно стыдно, если бы оказалось, что он говорит правду и обвинения незаслуженны. В ее глазах на мгновение появилась нерешительность, а потом она увидела под кроватью использованный презерватив. Она наклонилась, взяла его и подняла высоко вверх, словно ценный трофей.
– А что это?
– Понятия не имею. Может, кто-нибудь здесь спал?
– Ты хочешь сказать, что это не твой?
Она не отрываясь смотрела ему в глаза.
– О Господи!
Джастин встал во всем своем великолепии и провел рукой по своей золотистой шевелюре.
– Что с тобой? Я был здесь четыре дня один, ко мне только приходили друзья. Что тут такого, Дафф? – Его глаза своенравно сверкнули. – Мне что, без тебя и бассейном пользоваться нельзя?
Другого способа все выяснить не оставалось.
– Барбара сказала мне, что с тобой кто-то жил.
При этих ее словах он вздрогнул, он не знал, что Барбара здесь появлялась.
– Вот сучка! Откуда она все знает? Ее же здесь не было.
– Она ежедневно забирала почту.
– Да? – Он побледнел. – О Господи!
Он снова сел на кровать и закрыл лицо руками. Сначала он молчал, а потом посмотрел Дафне в глаза:
– Ну, ладно, ладно. Я немного побезобразничал. Со мной это иногда бывает после трудной работы. Это для меня не имеет значения, Дафф... ради Бога... ты ведь знаешь, что у меня за работа. От нее дуреешь.
Но эти слова были неубедительны, и Джастин это знал. Что он мог ей сказать?
– Да, конечно. Дуреешь так, что спишь с кем-то в моем доме, в моей постели. – На ее глазах выступили слезы. – И ты считаешь, что это нормально?
Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной. Прежде ей приходилось испытывать горечь утрат, но это – никогда... бюстгальтеры рядом с бассейном... пятна на диване... презервативы под кроватью и все за каких-то три несчастных дня.
– Что с тобой, черт подери?
Она встала и зашагала по комнате.
– Ты что, не можешь три дня потерпеть? Я тебе только для этого нужна, что ли? Очень удобно, всегда под рукой, а если меня нет, так можно и с другой переспать?
Она стояла перед ним, ее глаза гневно сверкали.
– Извини, Дафф... Я не хотел...
– Как ты мог? – Она стала всхлипывать. – Как ты мог?..
Дафна не находила слов, она кинулась на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала, а он ласково гладил ее по спине и по голове. Она хотела послать его к черту, но на это не хватало сил. Дафна не могла поверить, что он сделал такое, и вдобавок у нее в доме, позволив ей все это обнаружить. Это не было мимолетное приключение где-нибудь в баре, эту девицу он привел прямо к ней в дом, к ней в постель. Такого оскорбления она не могла вынести. И очень горько было узнать его с этой стороны.
– Ох, Дафна, кисочка... пожалуйста... Я был пьян, нанюхался кокаина. Я просто забылся. Я же говорил тебе, чтобы ты не уезжала. Я хотел поехать с тобой в Мексику, но ты настаивала, что полетишь на восток повидать своего ребенка. Мне это было непонятно, я...
Он тоже стал плакать и осторожно перевернул ее лицом к себе. Дафна чувствовала себя так, словно все ее тело растворилось в постели. У нее не было сил сопротивляться, ей казалось, что она почти умерла.
– Я так сильно люблю тебя. Это все не важно. – Джастин вытер слезы. – Я забылся. Этого больше не случится. Клянусь тебе.
Но ее глаза говорили, что она не верит ни одному его слову, слезы лились по ее лицу, и она молчала.
– Дафна... – Он положил голову на ее стройные бедра. – О Господи, деточка... пожалуйста... Я не хочу потерять тебя...
– Надо было об этом думать, до того как твоя подружка оставила свой лифчик у моего бассейна.
Ее голос был каким-то отрешенным, она медленно села, чувствуя себя тысячелетней старухой, но все же не испытывая к нему ненависти. Дафна была слишком уязвлена, чтобы чувствовать злобу. Только боль.
– Ты так себя всегда ведешь во время съемок?
Или он так себя вел и в обычной жизни? Она задавала себе этот приводивший ее в отчаяние вопрос.
– Съемки были очень напряженные. Ты не знаешь, Дафф, чего это мне стоило... как безумно я хотел, чтобы тебе понравилось... чтобы твой фильм стал лучшим из лучших... Ах, Дафна...
Его глаза были такими грустными, словно умер его лучший друг. Факт, что он собственноручно убил ее, казалось, не доходил до него.
– Деточка, а что если мы начнем все сначала?
– Я не знаю.
Ее взгляд наткнулся на презерватив, который она швырнула на кровать. Джастин взял его и вынес в туалет... Вернувшись, он посмотрел на Дафну.
– Может, ты никогда мне не простишь. Но клянусь, я больше никогда так не поступлю.
– Как мне в это поверить? Я не могу не слезать с тебя до конца твоей жизни.
Она это произнесла таким усталым и печальным голосом, а он улыбнулся впервые с тех пор, как увидел ее в комнате.
– Очень жаль, я бы именно этого хотел.
– Я хочу ездить навещать своего сына. А что тогда будет? Я должна три дня беспокоиться, что, пока меня нет, ты опять что-то вытворяешь?
Внезапно ею овладело неосознанное, невыразимое чувство беспредельного одиночества. Кем, в конце концов, он был? И что она для него значила? Любил ли он ее вообще? Теперь в это трудно было поверить.
– Если хочешь, я поеду с тобой.
Но она внезапно усомнилась, что хотела бы этого. Она хотела бы познакомить его с Эндрю, но в Нью-Гемпшире был не только он. Там был еще Мэтт. И внезапно ей не захотелось, чтобы Джастин был частью этой жизни, особенно теперь. Она вдруг перестала ему доверять. А без этого нельзя было знакомить с ним Эндрю.