Наконец, в два часа ночи, мы прибыли на большой, современный автовокзал в Анкаре. Двадцатичасовая поездка на автобусе из Вана вылилась в тридцатидвухчасовое мучение, но теперь оно осталось позади.
Была среда, пятое февраля – прошла ровно неделя с тех пор, как мы, неожиданно для себя, вырвались из цепких лап Махмуди. Ну, теперь все в порядке, подумала я.
Не успели мы войти в многолюдное здание автовокзала, как услышали международное слово «такси!», и тут же последовали за тем, кто его выкрикнул, чтобы, не дай Бог, не попасться на глаза полиции.
– «Шератон». Отель «Шератон», – сказала я, не зная, есть ли таковой в Анкаре.
– На.
– Отель «Хайятт».
– На.
– Хороший отель.
Видимо, таксист понял слово «хороший» на фарси и быстро повез нас в центр города. В лабиринте улиц он притормозил и показал на особняк с темными окнами, закрытый на ночь.
– Амрика, – пояснил он.
Посольство! Утром, как только оно откроется, мы примчимся сюда.
Проехав еще с квартал, шофер свернул на бульвар и остановился перед элегантным зданием с вывеской по-английски: «Отель "Анкара"».
Сделав нам знак подождать, таксист вошел внутрь и вернулся с портье, который говорил по-английски.
– Да, у нас есть номер на ночь, – сказал он. – Ваши паспорта?
– Да-да.
– Проходите.
Я дала таксисту хорошие чаевые. Мы с Махтаб прошли следом за портье в красивый холл. Здесь я заполнила регистрационную карточку, вписав бэннистерский адрес родителей.
– Ваши паспорта, пожалуйста, – попросил клерк.
– Минуту.
Я порылась в сумочке, решив прибегнуть к уловке, которой меня научил Амаль. К паспортам я приложила щедрую сумму – сто пятьдесят американских долларов.
– Это за номер, – сказала я.
Клерк уделил больше внимания деньгам, чем паспортам. Он широко улыбнулся, затем вместе с носильщиком сопроводил нас до номера, который показался мне самым прекрасным из всех гостиничных номеров мира. Здесь стояли две роскошные кровати, глубокие кресла и телевизор, рядом находилась большая, современная ванная с отдельным помещением для переодевания.
Не успели клерк с носильщиком удалиться, как мы с Махтаб, счастливые, крепко обнялись.
– Даже не верится, – выдохнула я. – Можно почистить зубы, принять ванну и… лечь спать.
Махтаб тут же направилась в ванную, чтобы навсегда смыть с себя Иран.
Вдруг в дверь громко постучали. Я уже знала, что дело в паспортах.
– Кто там? – спросила я.
– Портье, – донесся приглушенный голос.
Я открыла дверь, он стоял с паспортами в руках.
– Откуда у вас эти паспорта? – сурово спросил он. – В них нет ни виз, ни штампов, разрешающих въезд в Турцию.
– Ничего страшного. Утром я улажу эту проблему. Первым делом я пойду в посольство.
– Нет. Здесь вам нельзя оставаться. Ваши паспорта не действительны. Я вынужден позвонить в полицию.
И это после всего, что нам пришлось вынести!
– Пожалуйста, – взмолилась я. – Моя дочь принимает ванну. Мы устали, промерзли и хотим есть. Ради Бога, разрешите нам остаться на ночь, а утром я сразу же обращусь в посольство.
– Нет. Я обязан позвонить в полицию, – повторил он. – Вам придется освободить номер.
Он был любезен, но непреклонен. При всем его сочувствии к нам он не хотел рисковать своим местом. Он дождался, пока я уложила наши скудные пожитки обратно в сумку. Затем сопроводил нас в холл на первом этаже.
Мы были в безопасности целых две минуты, с тоской подумала я.
По пути вниз я предприняла еще одну попытку.
– Я добавлю денег, – предложила я. – Пожалуйста, позвольте нам остаться здесь на ночь.
– Нет. Мы обязаны сообщать в полицию обо всех останавливающихся в отеле иностранцах. Вам нельзя здесь оставаться.
– А можно мы побудем в холле до утра? Пожалуйста, не выгоняйте нас опять в холод, на улицу. – Тут меня осенило. – Вы можете позвонить в посольство? – спросила я. – Вдруг удастся все уладить сегодня же.
Желая помочь нам в рамках дозволенного, он согласился. Он с кем-то с минуту говорил, затем передал мне трубку. Оказалось, что это охранник, американский морской пехотинец.
– В чем дело, мэм? – поинтересовался он, в его голосе слышались подозрительные нотки.
– Нас выдворяют из гостиницы, так как в паспортах нет штампов. Нам надо где-то остановиться. Не могли бы мы приехать в посольство?
– Нет, – рявкнул он. – Это исключено.
– Что же нам делать? – в отчаянии воскликнула я. Его голос, звучавший по-военному, стал ледяным.
– Как вы попали в Турцию, не оформив паспорта?
– Это не телефонный разговор. Попробуйте догадаться сами.
– Как вы попали в Турцию? – переспросил он.
– Верхом на лошади. Пехотинец разразился смехом.
– Слушайте, уважаемая, сейчас три часа утра. И у меня нет желания обсуждать подобные бредни. Ваша проблема не имеет отношения к посольству. Это дело полиции. Туда и обращайтесь.
– Вы с ума сошли! Я избегала полиции целую неделю, а вы меня туда посылаете? Вы должны мне помочь.
– Нет, мы ничего вам не должны.
В отчаянии, всего через улицу и в то же время за тридевять земель от свободы, я повесила трубку и сказала администратору, что придется дожидаться утра. Я вновь умоляла его позволить нам остаться в холле.
– Я не могу вам этого позволить, – ответил он. Слова были жесткими, но тон – мягким. Возможно, у него тоже была дочь. И я решила применить другую тактику.
– Вы можете позвонить в Америку за счет абонента?
– Да.
Пока мы ждали заказанного разговора с Бэннистером, портье отдал какие-то распоряжения, и вскоре появился заварной чайник, стаканы и настоящие полотняные салфетки. Мы медленно, с наслаждением потягивали чай в надежде на то, что нас не вышвырнут в холодную, темную ночь.
В Анкаре уже наступила среда, в то время как в Мичигане, когда я разговаривала с мамой, был еще вторник.
– Мы с Махтаб в Турции! – сказала я.
– Слава Богу! – воскликнула мама.
Со слезами облегчения она рассказала, что вчера вечером моя сестра Кэролин позвонила мне в Тегеран, и Махмуди сердито сообщил ей, что мы исчезли неизвестно куда. Они за нас ужасно беспокоились.
Я со страхом спросила:
– Как папа?
– Держится. Он даже не в больнице. А здесь, дома. Сейчас я поднесу ему к кровати телефон.
– Бетти! – воскликнул отец. – Я так счастлив, что вы выбрались. Приезжайте поскорее. Я… продержусь до встречи с вами, – произнес он ослабевшим голосом.
– Я знаю, папочка.
Было бы желание, а выход найдется.
Когда мама снова взяла трубку, я попросила ее связаться с чиновником из Госдепартамента, с которым она имела дело, с тем чтобы кто-то из Вашингтона объяснил мою ситуацию служащим посольства в Анкаре.
– Перезвоню, как только доберусь до посольства, – сказала я.
После звонка я утерла слезы – надо было как-то решать возникшую проблему.
– Что же мне делать? – спросила я у портье. – Я не могу идти с ней на улицу среди ночи.
– Садитесь в такси и езжайте от одного отеля к другому. Может, где-нибудь вас и примут. Без надобности паспорта не показывайте.
Он вернул нам паспорта и мои полтораста долларов, а затем вызвал нам такси.
По-видимому, он передумал звонить в полицию. Он просто не хотел неприятностей на свою голову. Когда подъехало такси, он сказал водителю:
– Отель «Дидман».
Тамошний портье проявил больше сочувствия. Когда я пообещала, что утром все улажу с паспортами, он осведомился:
– У вас проблемы с полицией?
– Нет, – ответила я.
– Ладно.
И он предложил мне зарегистрироваться под вымышленным именем. Я вписала в карточку свою девичью фамилию – Бетти Лавер.
Придя в номер, мы с Махтаб по очереди приняли горячую ванну. Затем почистили зубы и блаженно уснули.
Утром я позвонила Амалю.
– Бетти-и! – радостно воскликнул он. – Где вы?
– Исфахан! – весело откликнулась я.
Амаль вскрикнул от восторга при упоминании зашифрованного названия Анкары.