Страх. Тошнота. Шок.
Темнота перед глазами.
Сдавленный женский крик, тающий в тишине.
Сердце пропустило пару ударов и снова забилось. Да с такой силой, что, казалось, сейчас пробьет ребра. Ужас не отступал. Сковывал, душил, наполнял собою.
– Наташа, – с трудом выдохнул Кирилл. – Наташа… Наташа!
Его голос креп и становился все громче. В нем сквозило отчаяние. До него вдруг стало доходить, с чем или с кем может быть все это связано. Он не предусмотрел этого. Не защитил ее. Урод. Ничтожество.
Заметив кровавый след на полу, Кирилл бросился в прихожую. Только там след обрывался. Да и Наташи там не было. Дверь оказалась не закрытой, а аккуратно захлопнутой, и ее светлое полотно тоже было испачкано кровью.
Кирилл выглянул за дверь. На лестничной площадке никого не было. И следов крови тоже не было. Не было ничего, связанного с его девушкой. Он хотел уже броситься вниз, как услышал знакомую до боли музыку. Раздались первые аккорды «Архитектора», одной из самых первых песен его группы, которую он собственноручно поставил Наташе на телефон в качестве мелодии звонка. Музыка раздавалась откуда-то из прихожей. Кирилл нашел телефон Наташи на верхней полочки в шкафу. Его словно специально там оставили.
Звонили с неопределенного номера, и Кирилл некоторое время, тяжело дыша, смотрел на экран, прежде чем решиться ответить. Его сердце тонуло в вине и страхе.
А вдруг он услышит сейчас то, что боится услышать больше всего? Вдруг ему скажут, что ее больше… нет?
Его тогда тоже не будет.
– Да, – наконец хрипло сказал он, сжимая телефон в руке. А в ответ услышал лишь чье-то тяжелое дыхание. – Эй, говорите! Говорите, мать вашу!
– Не нервничай, – раздался в трубке мужской насмешливый голос. Знакомый голос.
– Это ты, – прошипел Кирилл в ярости, которая пришла на смену ужасу, охватившему его.
– Я, – довольно произнес голос. – А это ты. Тот клоун из Штатов, с которым она приезжала. Это ведь ты надоумил ее пойти в полицию? Сама бы она не додумалась. Столько лет молчала, а тут…
От ярости глаза Кирилла потемнели. Стали черными, словно ночное небо.
– Да, я тот клоун. Ее парень, – ответил он, с трудом сохраняя видимость спокойствия. – И это я заставил ее пойти к копам.
– К копам – скажешь тоже, – еще громче расхохотался человек на том конце провода. – Мы что, в Штатах? К мусорам. Так звучит лучше, не правда ли?
– Где она? – оборвал его Кирилл, звенящим от гнева голосом. – Говори, где она, ублюдок! Говори!
– Ты о Наташеньке? Она у меня. Сидит рядом со мной, моя девочка, – ласково отозвался мужчина. – Такая послушная. Такая красивая. Тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь? – спросил он со смехом. Где-то на заднем фоне раздался отчаянный женский крик. Наташин крик.
– Заткнись! – велел ей похититель. – Закрой рот, стерва. Не зли меня, поняла? Из-за тебя и так много проблем. Сама виновата, мразь! Сама виновата!
Прозвучал хлесткий звук – словно кого-то ударили по лицу. Крик тотчас стих.
– Не трогай ее! – прорычал Кирилл. Ярость внутри него все росла. Безудержная ярость. Безрассудная. Горячая.
– Боишься за свою подружку? – хмыкнул мужчина. – Правильно. Бойся.
– Что ты хочешь? – в бессилии сжал кулак Кирилл.
– Ничего особенного. Отдай мне флешку. Да-да, ту самую флешку с компроматом на меня. Я знаю, что у тебя есть копия, не отмазывайся. Привези ее туда, куда я скажу, в течение двух часов, и я отпущу Наташеньку. Хотя, может быть, ей захочется остаться со мной. Кто знает? Эй, малышка, скажи, как я тебе дорог? – явно издевался похититель. – Скажи, что любишь. Ну же, порадуй папочку.
– Я… Я люблю тебя, – раздался дрожащий шепот Наташи. И Кириллу показалось, что весь мир перевернулся. – Я очень тебя люблю. До безумия.
– Какая ты милая, Наташенька, продолжай, – хохотнул мужчина. Ему было весело. Он был опьянен своей властью и не понимал, что эти слова она говорит не ему. Она говорит их Кириллу, зная, что он ее слышит. А Кирилл знал, что эти слова для него. Она впервые признавалась ему в любви по-настоящему.
Он стиснул зубы. Ему словно по сердцу ржавым ножом царапали. Глаза закололо, появились непрошеные слезы.
– Ты лучшее, что было в моей жизни. Только с тобой я смогла узнать, что такое быть счастливой. И я… я благодарна тебе за это. Спасибо, что был со мной все эти дни, – продолжала Наташа. Ее голос становился увереннее и громче. Теперь он звенел, словно натянутая струна. Она будто прощалась с ним. Кирилл слушал ее, и по его щекам текли слезы. – Мальчик мой, в тебе… в тебе так много света. Ты сам не знаешь, как его много. Люди идут за тобой и твоей музыкой, потому что чувствуют его.