– Спасибо, Господи, тебе за зиму, – проворчал я.
– Дьявол во плоти. Во всяком случае ... В гугле я нашла…
– Ты все еще страдаешь этой фигней?
– И там был пост о нас на фан-сайте. Это был…
– Фан-сайт?
– Ага. Тебе посвящены целые сайты и блоги. Во что ты одет, с кем встречаешься, события на которых появляешься.
– Боже.
– На сайте, на который я зашла, были о тебе статистические данные: рост, вес, цвет глаз, дата рождения ... все. Честно говоря, меня напугало то, что другие знают о тебе больше, чем я, и это еще одна причина, почему нам следует ходить на свидания и больше говорить…
– Я могу тебе изложить всю статистику, пока буду трахать тебя. Задача решена.
Ее улыбка была восторженной.
– Ты меня убиваешь. Во всяком случае, свадьба в собственный день рождения – хорошая идея, ты так не считаешь? Ты никогда не забудешь о нашей годовщине.
– Годовщина нашей свадьбы одиннадцатого августа, – напомнил ей сухо.
– Мы будем праздновать две, – она провела рукой по волосам, учащая мой пульс. – Или еще лучше, мы будем праздновать от одной годовщины до другой.
С 11 августа по 22 сентября – целых полтора месяца. Мысль об этом была почти достаточна, чтобы сделать ближайшие несколько недель терпимыми.
– Ева, Гидеон, – доктор Лайл Петерсен встал и улыбнулся, когда мы вошли в кабинет. Он был высоким, и ему заметно пришлось опустить глаза, чтобы посмотреть на наши сплетенные ладони. – Вы оба прекрасно выглядите.
– Я чувствую себя хорошо, – сказала Ева, сильным и уверенным голосом.
Я ничего не ответил, протягивая руку, чтобы ответить на его рукопожатие.
Добрый доктор знал обо мне то, чем я надеялся ни с кем не делиться. Из-за этого я чувствовал себя не совсем комфортно, несмотря на успокаивающую смесь нейтральных тонов и удобную мебель в офисе. Сам доктор Петерсен был удобным человеком, легко ощущающим себя в собственной коже. Его ухоженные аккуратно уложенные седые волосы значительно смягчали его внешний вид, но не отвлекали от его проницательности и восприимчивости.
Трудно было полагаться на кого-то, кто знал так много моих уязвимых мест, но я старался изо всех сил, потому что другого выбора не было. Доктор Петерсен был ключевым игроком в моем браке.
Ева и я расположились на диване, в то время как доктор Петерсен уселся в свое обычное кресло с высокой спинкой. Он держал свой планшет и стилус в руке, изучая нас темно-синими глазами, полными интеллекта.
– Гидеон, – начал он.– Расскажите мне что случилось с последней нашей встречи во вторник.
Я откинулся назад и перешел к делу.
– Ева решила последовать вашей рекомендации воздержаться от секса, пока мы не поженимся публично.
Ева засмеялась низким хрипловатым смехом. Она наклонилась ко мне, обнимая за руку.
– Вы обратили внимание на обвинительную нотку? – спросила она врача. – По вашей вине он собирается подождать пару недель.
– Это больше, чем две недели, – утверждал я.
– Но меньше трех, – парировала она. Она улыбнулась доктору Петерсену. – Я должна была знать, что в первую очередь он начнет с этого.
– А с чего начнешь ты, Ева? – спросил он.
– Прошлой ночью Гидеон рассказал мне подробности о своем кошмаре, – она посмотрела на меня. – Это был огромный, действительно большой поворотный момент для нас.
В ее глазах, когда она говорила, ни с чем нельзя было спутать любовь, благодарность и надежду. От этого мое горло сжалось. Разговор с ней о гребанном дерьме, что творится в моей голове – самая трудная вещь из всего, что мне приходилось делать. Даже рассказывать доктору Петерсену о Хью было проще. Но оно стоило того, чтобы увидеть ее лицо.
Ужасные события наших жизней сблизили нас. Безумие, но замечательно. Я потянул ее за руку к своим коленям, и обхватил обеими ладонями. Я чувствовал ту же любовь, благодарность и надежду, что и она.
Доктор Петерсен поднял свой планшет.
– Довольно много откровений для вас на этой неделе, Гидеон. Что вызвало их?
– Вы знаете.
– Ева перестала с вами видеться.
– И говорить со мной.
Он посмотрел на Еву.