— Ты хочешь сказать, что если бы я была более... внимательной, то, возможно, Света так бы не психовала?
— Мне казалось, что она сама тебе это сказала.
— Вот же ж черт, — пробормотала я.
Я не успела сказать еще что-то, потому что нам принесли заказ.
Пережевывая пищу, я думала. Вера что-то рассказывала, но я слушала ее вполуха.
Черт, неужели она права? И "лодка любви разбилась о быт"? Так скучно? И... так просто? Значит, я могла все это исправить? Даже не исправить, а просто не допустить? И, возможно, мы все еще были бы вместе. Хотя, какая разница? Я же хотела этой свободы, независимости. Хотела сама принимать решения, делать, что хочу и с кем хочу. Только что-то прошло уже больше двух месяцев, а ничего гениального я так и не сделала. Более того, получив желаемую свободу, я совершенно не знала, что мне с ней делать. И тогда я поняла, что моя долгожданная независимость — уже совсем не свобода. А одиночество.
После ужина я отправилась домой, не понимая, чего же мне на самом деле хочется. У меня не было почти ничего. То, от чего я сбежала, стало вдруг нужным. То, что я так хотела оставить, стало необходимым. Может, действительно, дело было во мне, а вовсе не в Свете. Я просто в очередной раз испугалась, что не справлюсь. Что все это слишком серьезно, по-взрослому и по-настоящему. И проще было все испортить, чем посмотреть правде в глаза и что-то предпринять. Я чертова трусиха, которая не справилась.
Осознание такой простой истины так меня испугало, что я почувствовала подступающий ужас. Сердце билось, как бешеное, меня бросало в жар, в то время как пальцы были ледяными. Я несколько раз глубоко вздохнула и не придумала ничего лучше, чем позвонить Вере.
— Ты уже так быстро соскучилась по мне? — вместо стандартного "алло" ответила подруга.
— Вера... Мне кажется, я сделала самую большую глупость в своей жизни, — почти шепотом сказала я.
— Что? Ты о чем? Ты опять что-то натворила?
— Кажется, да. Я сейчас только все поняла. Черт, Вера, я такая дура.
— Мне обязательно комментировать это заявление? — продолжала веселиться подруга.
— Перестань, я серьезно. Как думаешь, со Светой все потеряно окончательно?
— Эм... Подожди, — я услышала в трубке шорох, потом какое-то бормотание, тихий смешок, и только после этого подруга вернулась к разговору, — я вышла в другую комнату. А теперь еще раз, что ты сказала про Свету?
— Я спросила, какова вероятность, что еще можно что-то исправить? — вздохнула я.
— Со Светой?
— Ну конечно со Светой, ты меня слушаешь вообще? — разозлилась я.
— Слушаю конечно! Просто... не понимаю. Ты сказала, что к лучшему, что все так вышло, что ты не хочешь серьезности, ответственности и всего того, что ты обычно перечисляешь.
— Я знаю, но... Блин, Вера, мне кажется, я что-то упускаю. Я так боялась, что все это станет очень... Ну, ты понимаешь, поэтому я сделала то, что делала всегда — просто сбежала. Я никогда не задумывалась о своей роли в отношениях. И считала, что просто быть — этого достаточно. Боже, Вера, я за два месяца даже не сделала ничего такого. Никаких клубов, случайных или не очень связей, ты понимаешь?
— И... что? Ты поняла, что все еще любишь Свету и хочешь быть с ней? — осторожно спросила подруга.
— Ну... да. Наверное.
— Наверное?! — заорала она в трубку, — Марина, люди — не игрушки! Нельзя выстраивать общение по принципу "наверное" или "сегодня мне кажется, что я готова к отношениям"! Это все намного серьезнее! Нет, правда, мне иногда кажется, что у тебя нет ни мозгов, ни сердца!
— В каком смысле? — пробубнила я.
— В самом прямом! То ты хочешь свободы, то не хочешь. То ты устала от Светы, то ты, наверное, ее любишь. То тебе не нужны отношения, то нужны. Повзрослей уже, пожалуйста! Научись думать, наконец!
— Слушай, я позвонила, чтобы услышать совет своей подруги, а не какие-то обвинения.
— Саганская, — вздохнула Вера, а я поняла, что не услышу сейчас ничего хорошего. Потому что когда подруга называла меня по фамилии, это значило, что последуют нравоучения, — я люблю тебя, правда. Ты моя лучшая подруга. Но иногда ты... Иногда ты очень неразумна. И действуешь, руководствуясь эмоциями. Будто тебе четырнадцать. Не хватает только закатывания глаз и гундосого голоса, как у вредного подростка. Хочешь совет? Я тебе дам совет. Разберись в себе. Нормально разберись. И только после этого решай, надо ли что-то предпринимать. У тебя уже было все. И это все ты просрала сама. Извини конечно, но это так. Может, действительно, не для всех счастье заключается в этом.
— То есть ты считаешь, что я не способна на человеческие отношения?
— На человеческие способна. На близкие, открытые — не знаю. Не уверена, что ты и сама это знаешь.
— О, приятно, что моя подруга думает, что я неполноценна, и не в состоянии быть с кем-то.
— Не переворачивай. Я не это сказала. Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибку, из-за которой снова кто-то... пострадает. Просто... разберись в себе. Пожалуйста.
— Ладно. Я поняла тебя, Вера. Я подумаю.
— Спасибо.
— Если ничего не выйдет, всегда можно организовать клуб моральных уродов и подыскать себе кого-то там. Рыбак рыбака, как говорится.
— Похвальный оптимизм, — судя по интонации, улыбнулась Вера.
— Ладно, спокойной ночи. И... не говори ничего Оле.
— Конечно. Спокойной ночи.
Безусловно, Вера была права. Прежде чем что-то предпринимать, мне следовало действительно разобраться в себе. Понять, чего я хочу на самом деле. И, что важнее, готова ли я засунуть свой эгоизм, который взращивала годами, куда подальше, и думать, наконец, не только о себе.
Также я понимала, что одного моего желания тут недостаточно. Есть еще Света, которую надо брать в основной расчет. Точнее, по факту, что бы я не надумала в итоге, принимать решение ей. Но я точно знала, что теперь моих только слов будет уже недостаточно. Я обманула и предала ее и наши отношения. И только поступками я смогу доказать, что действительно поменяла свои взгляды.
Следующие пару дней я была увлечена работой, стараясь устаканить мысли в своей голове. В пятницу позвонила Вера, напомнила о дне рождении Ольги на следующей неделе. Сказала созвониться со Светой, договориться насчет подарка. Я решила, что это будет идеальная возможность, чтобы окончательно расставить все по полочкам. Мы не виделись со Светой несколько дней и, честно говоря, я скучала. Но не могла придумать никакую разумную причину, чтобы встретиться или позвонить ей. А тут появился прекрасный шанс это сделать.
Наступила пятница, и вечером мы со Светой бродили по магазинам, в поисках подарка. Несмотря на мои попытки предложить что-то другое, мы ходили в поисках комплекта нижнего белья. Света заверила, что именинница обмолвилась о каком-то шикарном наборе, что недавно видела в каком-то бутике, поэтому она непременно будет рада подарку.
— Я все равно считаю, что получать трусы от друзей на день рождения — это странно, — ворчала я, разглядывая полуголых манекенов.
— Перестань, и это не просто трусы. Это комплект. Хорошего, красивого белья. Она же девушка, — отвечала Света, рассматривая наборы ажурных трусиков и бюстгальтеров.
— Если мы выберем действительно классный подарок, думаю, Вера нас отблагодарит, — хихикнула я.
— Вот, как тебе это? — Света повернулась ко мне, показывая ярко-желтый комплект белья с черными кружевными вставками.