Последнюю в тот год, в тридцать седьмой...
8.
«Я и пейзаж» сменяются с годами
на « я и интерьер»... Почти в любой
Квартире неизменно правит память
Всей археологичной чепухой.
Вот фотография в старинной раме –
Прочти-ка, что таит за слоем слой...
Так археологичны интерьеры –
Превыше всяких мер и всякой веры.
9.
Тюльпаны в вазе – вовсе не не предметы,
Им выдан статус временных жильцов.
А впрочем, и на нас есть та же мета,
Поскольку их судьба в конце концов...
Как для кого – мир комнаты – таков.
Но и пейзажу ведь не чуждо это:
Не настоящим остаётся лето,
Пока его листва не влезла в стих.
И существуют вечно – не предметы,
А то, что было сказано про них.
14 апреля 2012
БАНАЛЬНОСТИ
1.
Только существование неподвижного чего-то
(Ну, города, или дерева) говорит о том,
Что встреча с человеком, цаплей, енотом
Была, и может повториться потом...
Да, мы с деревьями знакомы ближе,
Чем с разными птицами и зверьём лесным:
Ведь самый невзрачный куст – неподвижен,
И знаешь точно, где встретишься с ним!
Или Карл Великий перед Нотр-Дам в Париже,
Как место для свиданий – просто необходим!
Так город становится напоминанием,
Внешней памятью, гарантией того,
Что обратил на себя твоё вниманье
Человек, о котором больше ничего
Ты не знаешь, и...
Ведь при новой встрече
Дом узнаёшь – а человека – не всегда,
Даже куст как знакомый бывает встречен
А кто-то, где-то? Ни нет, ни да!
2.
Лишь тогда могла быть написана «Одиссея»,
Когда нельзя было даже послать письма.
А представьте мобильник в руках у Одиссея –
И Гомер от безделья спятит с ума.
С наличием связи уходы – не уходы,
Теряется их реальность...
И потому
Телемах потратил на поиски годы,
Что заведомо было ясно ему:
Раз Средиземье и есть вся планета,
Ну, кто же обшарить её не готов?
И отец, конечно, отыщется где-то,
На каком-то из множества островов,
И неколебимая уверенность в этом
Тогда и была основой основ
Того, что приключения выдумывал не тот,
С кем они приключались, а тот, кто про них,
Ничего не зная, сидит и ждёт,
Сочиняя прозу, или даже стих...
Чем меньше мы знаем, тем воображенье
Работает красочней и живей,
И сегодня – нам тошно от повторенья
И сюжетов, и замыслов, и всяких идей.
19 апреля 2012
* * *
Париж не бывает без парижан.
Петербург, или Рим
Можно увидеть торжественно пустыми,
Неважно, асфальт на площадях,
Или они заросли травой...
Есть ещё древние города,
Что на ночь даже меняют имя,
Но Париж и на миг не станет Лютецией,
Хоть волком вой!
Может он – населённей других, –
Без людей и минуты не обойдётся?
Да что там! – Не обойтись ему без сорок и собак...
Даже питерские сады можно вырезать из города
И рассматривать отдельно,
Как в телескопе, или в глубине колодца,
А здесь – ничто и ни от чего не оторвётся никак!
Многие города хочется увидеть пустыми,
Ну, хоть для разнообразия,
А с Парижем этого не случается никогда.
Потому что канун праздника всегда важней самого праздника:
За столиками тут сидят на улицах хоть в жару, хоть в холода.
Все – зрители. Все и всегда ожидают
Уличного внезапного действа. Недаром
Спектакль без начал, без концов идёт и идёт...
Смена картин бесконечна –
По проезжей, или по тротуарам
Хоть клошар, хоть роллс-ройс,
Хоть целующаяся пара,
Хоть букинист, или цирковой ослик –
Кто-нибудь да пройдёт!
Вот и Карл Великий верхом. Два рыцаря пеших рядом -
Оливье с секирой и Роланд с мечом по имени Дюрандаль...
Весенние, ещё медные, тополя кажутся вечным садом,
А минутность бумажных корабликов Сена уносит вдаль...
Кто-то встаёт, кто-то садится... Столики не пустуют,
С каждым мигом сменяют зрителей и набережная, и бульвар.
И беспрестанным припевом стукаются о мостовую
Эхом у каждого кафе: « Бонсуар», « Бонсуар»...
Да, если постараться, можно увидеть пустыми,