Один есть путь: по гладким доскам
На перекрёсток перекрёстков,
Точней – к началу всех начал,
Хлоп – и в когдатошние дни
Самоуверенного мая,
Когда любую роль играя,
Всё можно – только б не в тени!
В тот буйный сад себя верни,
Где всё доведено до края –
Вот там в себя и загляни!
8 октября 2012
* * *
Признаки того, что мир сжимается всё быстрей –
Черешня из Чили,
Гингко на бульварах Парижа, манго из Италии, или...
Ревнивая непохожесть уходит хоть с огородов, хоть с аллей –
Может, это кому и мешает, а мне – веселей !
Я просто предпочитаю не то, что привычно.
Устоявшееся никуда не денется,
Как фраки на сороках, и домино на воронах...
Ну вот: коровам дождь, не дождь – безразлично,
А лошади с приходом осени щеголяют в попонах!
6 ноября 2012
* * *
Опять над островом Ситэ шпиль топят серые туманы,
Кружат в декабрьской пустоте, к нам с моря залетев, бакланы,
Тут, где на шумных берегах и этажам, и скверам тесно,
И в обстановке бытовой парадность птичья неуместна,
А в сером небе ничего ни слух, ни взгляд не различает –
Что неуместней чёрных птиц средь барж, домов, да белых чаек ?
Но ведь приходится реке вновь чувствовать себя широкой,
Как в дни, когда на островке весь город помещался сбоку
От лагеря, где так – в квадрат – четыре славных легиона
Стоят в шатрах за рядом ряд, крестообразно разделённо,
Тут, где две улицы сошлись, шест по уставу отмечает
Центр лагеря, над коим ввысь под облака баклан взлетает.
Не геральдический орёл – баклан – готическая птица –
Тут над имперским алтарём, над римским лагерем гнездится,
До готики лет за пятьсот украсив безымянный остров,
Готический баклан плывёт над тесным строем ёлок острых.
Когда-то возведут Собор, и с моря множество бакланов,
Не разгоняя сны дождей, на фоне стройных аркбутанов
В толпе невзрачных зимних дней начнёт без устали кружиться...
И город выглядит важней под сенью острокрылой птицы,
Когда, напоминая нам, каким при Цезаре был остров,
Взлетает чёрный корморан над тесным строем шпилей острых.
15 января 2013
* * *
А в Риме – февральские маки
И кони фонтана Треви...
Мимозы в февральском Риме
Подсвечены фонарями,
А рядом... Не разобраться,
Кто пальма а кто – колонна...
Тритоны, люди и кони –
Всё – в синей небесной раме
И на дыбы рвутся кони,
И звонко трубят тритоны...
Их слышат февральские маки...
А кони – копыта... брызги... –
Так рвутся они из фонтана,
Что если б не взгляд Нептуна...
Ах, как эти кони свирепы!
Тритоны фонтана Треви
Вовсю надувают щёки,
И раковины – как сирены...
На фотографии – странно –
При должном увеличенье
Десятки портретов сразу:
И вроде – знакомые люди
Толпятся возле фонтана???
В кафе у облезлого дома
Ждут в полдень столы пустые...
Кого? Да, не знают сами,
А так, неопределённо...
Людей узнаём не всегда мы,
Не то, что знакомых клёнов!
Ну, кто там торчит у фонтана?
Ведь это чужие с чужими,
А рядом так близко – странно! –
Знакомое дерево в Риме! –
Да только ли тут? А в Питере
Торчит над Михайловским садом
«Петровский дуб», тот, где морды,
Вразброс и неровным рядом
Вырезанные кем-то,
Подмигивают знакомо...
И ловят меня на слове...
А есть ещё и в Ростове
Знакомое дерево – выше
Дедовского дома...
Оно меня знало тоже,
Когда был не выше скамейки,
Стоявшей в пёстрой беседке
Из дикого винограда...
...............................................
Так может эти деревья,
И маки в февральском Риме,
И раковины тритонов,
Трубящих в час неурочный,
И кони фонтана Треви
Не на открыточных фото,
А в этих небрежных строчках
Останутся для кого-то...
8 октября 2012
* * *
Лене
...Когда б вы знали, из какого сора...