Бесконечные выходные – подобный образ жизни стал для меня абсолютно естественным. Таким было и прошлое лето в Корнуолле: круговерть гедонизма в тесной компании друзей. Там никто никогда не оставался в одиночестве, даже если принимал ванну. Кто-нибудь приходил и присаживался на край ванны, проливал в воду импровизированные коктейли и трепался в ожидании своей очереди освежиться. Время утратило свою власть. Казалось, солнце, едва успев закатиться, вновь появлялось над горизонтом. Сон перешел в разряд дополнительной опции. Никто толком не знал, какой сейчас день недели.
В городе жизнь летела стремительно. Времени в обрез: за удовольствиями нужно охотиться и, выследив желаемое, немедленно хватать его. Если медлить, оно ускользнет, ведь эти редкие мгновения эйфории невозможно наколдовать из пустоты, для этого должна вызреть особая атмосфера. Можно размалевать физиономию, обвеситься драгоценными побрякушками и выйти в свет, бурля желаниями и решимостью, но, если атмосфера не вызрела, все будет напрасно. Вы будете громко смеяться, хлестать алкоголь или закидываться чем похлеще, пытаясь оживить ночь, но это не сработает. В конце концов вы, подобно призраку, исчезающему с первыми солнечными лучами, вернетесь домой.
В канун Нового года образуется сгусток энергии. Ее так много, что в любой момент ситуация может выйти из-под контроля. Она как ядерная реакция – взрывоопасна, если ее не распределить правильно. Возможно, поэтому мы тусуемся все вместе или прячемся друг от друга, пытаясь усмирить эту энергию.
Мне повезло: я не отлучалась из дома с самого Рождества – одно сплошное безделье. Мои друзья оказались менее удачливы – им пришлось ходить на работу. Офисы не терпят бездельников. Закончив трудовой день, мои неудачники первым делом мчались ко мне в берлогу, где я во фланелевой пижаме, включив обогреватель почти на максимум, развлекалась писаниной, периодически прерываясь на перекус. Они так радовались нашей встрече, эти мужественные эмиссары реального мира, появляясь томимые жаждой, с распахнутыми воротниками.
Найл заявился с шампанским. Мила присовокупила четыре косячка, скрученных аккуратными трубочками. Вскоре должна была подтянуться Джесс, она занималась пиаром вечеринки, которую устраивал лондонский еженедельник «Лайн», и ей нужно было присутствовать там хотя бы какое-то время, чтобы потом, улучив удобный момент, незаметно улизнуть.
Найл и Мила, как обычно, флиртовали, прикрываясь взаимными оскорблениями.
«Столько денег вбухано в твое образование, Найл, а ты так и не научился распознавать сарказм».
Найл был самым старшим среди нас. Ходил на скучную высокооплачиваемую работу и бескомпромиссно щедро распоряжался своими доходами. У него были несколько старомодные манеры, и он одинаково общался как с двухлетними детьми, так и со стодвухлетними стариками. Он разбирался в кредитных ставках и с легкостью мог поменять колесо на автомобиле. Такого персонажа приятно было иметь в команде.
Пока я причесывалась в ванной, мы разминались шампанским. Хихикали и сплетничали о тех, кого можем встретить на тусовке. Попутно разрабатывали пути отхода на случай, если нарвемся на нежелательных знакомых. Таких, как Сильвия – пухленькая, в общем-то, весьма милая девушка, днем официантка, по вечерам – поэт, но уж если она сядет вам на уши, то единственное, что вы почувствуете, так это то, что все веселье проходит мимо вас. Правда, есть еще более утомительные собеседники: не задав вам ни единого вопроса, они уже всем своим видом показывают, как вы им осточертели. За такими снобами идут перебравшие кокса девицы и пожилые мужики с плохими шутками и дурным запахом изо рта.
Традиционно за пять минут до выхода меня посетило привычное желание остаться дома. В комнате было жарко. Шампанское в моем бокале нагрелось и приобрело кисловатый вкус. Подступившая апатия подхватила меня под руку, приглашая скинуть неудобные туфли на высоком каблуке, стянуть лифчик и влезть во все еще теплую фланелевую пижаму. Воодушевленный междусобойчик Милы и Найла вызывал у меня чувство одиночества и горечи. Но я боялась сказать им, что хочу остаться, это обломает их. И Мила просто убьет меня. А Пэдди, увидев, что наши влюбленные заявились без меня, внесет мое имя в черный список и больше не будет никуда приглашать. Я не могла этого допустить. Подчинившись приливу воодушевления своих друзей, я выползла на улицу и, глотнув ледяного воздуха, вновь ощутила зов надвигающейся ночи.