— У тебя платок испачкался…
Прежде чем я успела среагировать и прикрыть рукой шею, Бильбо выставил на всеобщее обозрение шрам от цепочки. Балин, сидевший рядом, вздохнул, остальные зашептались.
— Леди, кто это сделал?! — воскликнул Кили, подаваясь вперед.
— Это… моя плата, — ответила я, краснея от повышенного внимания. — За то, что я могу быть с вами и… знать, что случится.
Неумелая женщина с дефектами. Что же, в любом случае, моим основным желанием было помочь братьям и Торину выжить, а не влюблять в себя все Средиземье. И не то чтобы у меня было бы больше шансов, не имей я мерзкого ожога. Вот, взаимоотношения с Королем и так напоминали черт знает что.
— Ничего, это все ерунда! — излишне позитивно сказал мистер Бэггинс. — Он тебя ничуть не портит.
Глубочайшим потрясением было услышать тихое «угу» от предводителя отряда. Я так и застыла, хлопая глазами. Кили и Фили засияли, будто это им отвесили самый приятный комплимент. Балин хмыкнул в бороду и накрыл мою ладонь своей:
— Леди Ниэнор, тебе лучше отдохнуть здесь. И… пожалуй, положиться на защиту воинов. Женщины нашего народа не выходят на поле битвы.
— Спасибо, — кивнула я. Без уточнения, что я не являлась гномом. Ну разве что по росту подходила.
Когда все разошлись, а в сарае остались только четверо: Бильбо, братья и Торин, — я попыталась найти замену платку и была остановлена словами Кили:
— Не переживайте, леди! Дяде вы и так симпатичны… ай!
— Точно, может, ты не женился потому, что тебе не нравятся девушки с бородой? — подлил масла в огонь Фили, вовремя уклоняясь от подзатыльника.
— Я не женился, потому мне было нечего предложить будущей королеве, — зачем-то ответил Торин, хотя мог как обычно испепелить всех взглядом и удалиться в угрюмом молчании.
Интересно, а он влюблялся? За столько-то лет наверняка встречал претенденток на роль дамы сердца. А с другой стороны, он всегда был при отце и деде… И дракон еще выгнал из дома, и орки напали. Постоянные войны, смерти… Может быть, сознательно не хотел ни с кем себя связывать, потому что мог погибнуть в любую секунду?
— А сейчас? — тоже зачем-то спросила я.
— Сейчас я не уверен, что королеве будет нужно золото и чертоги предков.
— Точно! Мистер Бэггинс, а у вас кто-нибудь есть на примете? — не унимались братья. Или так умело отвлекли внимание от слов дяди.
На фоне Бильбо мямлил, что, мол, он еще молод, чтобы жениться, а я, не таясь, уставилась на Оукеншильда. Мне нужно было поговорить с Гэндальфом. У мага обязательно найдутся ответы на кое-какие вопросы. Например, почему я так легко сошлась с Королем. Ясное дело, что для меня Торин был довольно… ммм… привлекателен, хоть и не столь высок. Но я — безбородая и безусая женщина, не такая плотная, как изображали гномов, выгляжу, наверное, сущим ребенком. Вне истории о походе к Одинокой Горе вряд ли Оукеншильд проникся бы ко мне какими-либо чувствами.
Это, наверное, все, что следует знать о моей самооценке.
После появления идеи обсудить все с волшебником я не стала задерживаться в сарае и под недовольное бурчание мистера Бэггинса, что мне стоило бы еще полежать и отдохнуть, вышла на улицу. Уже было непривычно без высокого ворота или хотя бы платка, и мне казалось, что каждый из отряда пялился на шрам. Вряд ли это было правдой, и скорее всего гномы просто переживали… Гэндальфа я нашла на террасе одного из домов. Маг клевал носом, не выпуская изо рта трубку.
Я кашлянула, на что Гэндальф чинно поднял голову:
— Здравствуйте, леди.
— Сколько раз вы уже были здесь? Ну…
Он в который раз сделал вид, что и понятия не имеет, что я несу. Я почесала шею. Нет, я должна добиться ответов.
— Прошу вас, будьте честны! Я предполагаю, что вы не впервые укрываетесь с гномами у Беорна.
— Присаживайтесь. Раз уж мы разойдемся на долгое время… — волшебник задумался. — Да, я третий раз путешествую с отрядом, и вскоре вы встретите того, кто поведает вам больше. Не только вы можете говорить загадками, — он улыбнулся и выпустил в небо колечко дыма.
— Это из-за вас я оказалась в Средиземье?
Гэндальф даже не взглянул на меня, умиротворенно наблюдая за игрой колечек, переливающихся на свету. Видимо, я угадала. Одним вопросом меньше, но…
— И вы можете вернуть меня обратно?
— Захотите ли вы?
Это маг гнусно намекал на то, что я без памяти влюблюсь в Короля, каким-то чудом спасу его и Кили с Фили, обоснуюсь в Одинокой Горе и забуду свой мир? Гэндальф собирается с моей помощью изменить историю? Постойте… он здесь в третий раз? Значит, предыдущая попытка ни к чему не привела? Обнадеживающее заключение.
Я устроилась поудобнее в плетеном кресле. Это была одна из последних передышек, не считая плена лесных эльфов и времени пиров в Озерном городе, и завтра с утра нас ждал путь до Лихолесья. О гигантских пауках лучше не вспоминать… и о том, что мне катастрофически нечем впечатлять эльфов. Я не интересовалась длинноухими долгожителями и не знала о Трандуиле ничего кроме того, что он хотел «вернуть свои подвески», точнее, самоцветы. И мне меньше всего хотелось, чтобы началась идиотская «эльфо-гномья любовная линия», от которой меня воротило. Плевать, что я сейчас находилась в подобном положении. Наши отношения не начинались с пошлой шутки по типу: «А ты не поищешь оружие у меня в штанах?» Вспомнив о Тауриэль, я почти задала очередной вопрос, но совершенно не к месту вернулся хозяин дома.
Последний плотный ужин перед дурманом леса, камерами эльфов и спуском в бочках ознаменовался гробовой тишиной. Виновником был Гэндальф, напомнивший, что дальше не сможет сопровождать отряд. Гномы поникли, и от грустных лиц Кили и Фили мне стало тошно. Бильбо, честно старавшийся разбавить похоронную атмосферу шутками и рассказами, сдался на пятой минуте, когда на его реплики перестали реагировать даже кивками.
Перед сном Балин осмотрел меня и, не выявив новых повреждений, пожелал спокойной ночи. Тут он ошибался: чего-чего, а спокойствие меня не ждало. Я ворочалась, не смыкая глаз. Если план Гэндальфа провалился в предыдущий раз, какова надежда на то, что теперь все получится? И в чем заключался этот план, кстати? О, и еще — кто поведает мне больше? Трандуил?.. Вот уж не поверю, что он станет распинаться перед незнакомкой, помогающей гномам!
— Ты не спишь, — заключил Торин, пробравшись мимо храпящих товарищей. Когда он понижал голос, это звучало потрясающе.
— Слишком многое должно случиться, — шепотом ответила я, пододвигаясь и давая возможность гному сесть рядом. — И меня пугает, что мы бежим от одних врагов в лапы к другим. Беорн единственный, кто приютил нас, не гонясь за выгодой. Зная это, не давай обещаний, которые не собираешься выполнить.
— Хватит меня поучать, — буркнул Король. — Я прекрасно представляю, что люди не менее алчны и эгоистичны, чем эльфы. А у последних я не собираюсь искать приюта.
Я зевнула. Ну что за издевательство? Организм вроде бы устал после тренировки, а сон все не шел. Тогда я поднялась на ноги:
— Пройдусь, пожалуй. Свежий воздух должен помочь.
— Одну я тебя не отпущу. Пускай Беорн охраняет свою обитель, случиться может всякое.
Закутавшись в плащ, я согласно кивнула. Снаружи, в отличии от сарая, было прохладно и потрясающе пахло цветами и сеном. Здесь никто не храпел в ухо, не произносил какую-то несусветную чушь во сне, не пытался огреть тебя локтем или коленом… И здесь рядом со мной стоял Торин Оукеншильд в рубахе и штанах.
— Не представляю, кто додумался селиться в горах, если рядом есть такие просторы! — сказала я. — Там, должно быть, стены давят. Все холодное и безжизненное… и каждый сидит на своем сундуке золота и бриллиантов.
Гном коротко рассмеялся:
— В последнее время драгоценностей едва ли хватит, чтобы усадить на них мистера Бэггинса. Я сожалею, что не смогу показать все великолепие залов Эребора. Не быть мне радушным хозяином…