— Тебя ждет Его Величество. Выходи.
Хорошо, какой-то толк от нее был.
Мы прошли все камеры, длинный коридор, погреба, и Тауриэль отворила передо мной деревянную дверь. Я оглядела небольшой кабинет со столом, заваленным бумагами, и, скривив губы, произнесла: «Не наблюдаю…» Эльфийка прервала меня резким взмахом руки и подошла к столу. Покопавшись в завалах, она вытащила папку, обернутую кожей, и всучила мне.
Я изогнула одну бровь, но раскрыла папку… чтобы тут же выронить все ее содержимое. Тауриэль, ничуть не расстроившись, принялась подбирать свитки с пола. Она все еще молчала, а я бы очень хотела послушать объяснения. Наконец, эльфийка водрузила вновь полную папку на кучу бумаг и — невероятно довольная собой — склонила голову:
— Когда мне бывает скучно, я рисую по памяти… Уже многое забылось.
На первом свитке, в который я вцепилась мертвой хваткой, был схематично изображен сотовый телефон.
========== Глава двенадцатая. Не первая попаданка ==========
— Как ты здесь очутилась? — спросила я, грея руки о кружку с подобием чая.
Травяной отвар по вкусу напоминал настои для полоскания рта, но выбирать не приходилось. Кофе у эльфов не водилось, а вино, хранившееся в погребах, меня совершенно не прельщало.
— Неудачно сходила на первый фильм, — Тауриэль усмехнулась. — Решила отчего-то обязательно в день премьеры, а места оставались только на ночь. Вышла я из кинотеатра и… словно меня ударили по голове. Очнулась… вся в липкой паутине, а кругом эльфы. Они решили, что я шпион, и я просидела с месяц в тюрьме.
— А потом в тебя влюбился Леголас, — я отсалютовала ей кружкой.
Тауриэль помрачнела и намотала прядку рыжих волос на палец. При ближайшем рассмотрении эльфийка была… положим, не такая страшная. У нее было вытянутое лицо, из-за заостренных крупноватых ушей выглядевшее еще более худым, узкие брови, бледно-зеленые глаза, прямой нос и неполные розоватые губы. Передние пряди рыжих волос на истинно эльфийский манер были забраны в косички. Между бровями, даже когда Тауриэль не хмурилась, угадывалась морщинка.
Вся ее одежда была в зелено-коричневых тонах. Наверное, потому что если ты рыжий, то других цветов в твоей гардеробе быть не должно. Тауриэль носила нечто вроде рубашки с распахнутым воротом, жилетку-плащ, кожаные штаны и высокие сапоги. Каждая вещь, несмотря на упор, сделанный на удобство, была выполнена с изяществом.
— Я никак не могу понять, — задумчиво произнесла эльфийка, — откуда тебе известно обо мне.
— Вообще-то про тебя сняли фильм, — ответила я. — Сделали чуть ли не главным персонажем… Но я, кажется, догадалась, о чем ты. Получается, мы из разных миров?
— Получается, что так. Хорошо, а тебя как сюда занесло?
— Ну… я немного выпала из окна, — почесав свободной рукой затылок, я улыбнулась. — Увидела, что пейзаж изменился… и что у нашего дома вдруг вырос дуб, и полезла смотреть. Думаешь, в своих родных мирах мы… того, умерли?
— Не хотелось бы в это верить.
— Судя по тому, что говорил Гэндальф, мы с тобой не зря тут оказались. И если исходить из того, что я знаю, то… ты уже переживала это путешествие. Только не помнишь этого.
Тауриэль закусила губу. В обычной жизни сказанное мною воспринялось бы как бред сумасшедшего, но здесь — как здравое объяснение.
— Слушай, мне нужно добыть набедренники для одного гнома из нашего отряда, — опомнилась я. — Ты ведь знаешь, что мы сбежим из плена. Но снаружи на нас нападут орки, и… его подстрелят в ногу. Если не предотвратить это, последствия будут ужасными.
— Хорошо, я постараюсь найти подходящий размер.
Я возликовала. Тауриэль становилась все более полезной.
Трандуила, к слову, я так и не увидела. Ни в тот день, ни в какой-либо другой. Лесной король, видно, не посчитал меня достойной траты времени. Хотя мне нечего было сказать ему: ни тайн семьи, ни будущего самого Трандуила я не знала, — так что, может, все что ни делается, все к лучшему. Попросил бы еще назвать имя деда, и все, я бы поплыла, как на экзамене.
С Тауриэль мы за две недели окончательно сдружились. Раз в несколько дней она выводила меня на прогулку по Лихолесью, и я помогала собирать лечебные травы и ягоды. Это было гораздо круче, чем стоять на допросе у Трандуила. Около дворца воздух был чистый, здесь не кружилась голова, а оттого что рядом всегда находились вооруженные эльфы, я не опасалась появления пауков.
Благодаря вмешательству Тауриэль гномов стали лучше кормить, а тем, чья одежда слишком сильно пострадала после регулярных ночевок в лесу и сражения с членистоногими, выдали новую. Здесь мне повезло больше остальных: эльфийка лично сопроводила меня к швеям, которые не стали задавать вопросов.
Итог: я получила рубашку цвета хаки с высоким воротом (иных не носить мне, видимо), жилетку, завязывающуюся шнурками крест-накрест, с размытым узором и брюки, похожие на те, что мне подарили в Ривенделле. От новой обуви я наотрез отказалась. И так выгляжу неплохо. Отросшие ниже лопаток волосы тщательно вымыли местным «шампунем», после которого я благоухала как цветущий сад. Резинок, к сожалению, в Средиземье не изобрели, и я страдала, когда волосы падали на лицо.
Вечером после преображения я засиделась у Тауриэль. Благодаря должности капитана стражи, эльфийка могла много времени тратить на общение со мной под предлогом допроса. Да и, кажется, остальные эльфы из охраны привыкли видеть мою скромную персону и больше не спрашивали, прищуриваясь, куда же я иду.
Идея сыграть во что-нибудь родилась спонтанно, и мы уселись в разных углах кабинета с чернилами и свитками. Задача — изобразить то, что ассоциируется с родным миром. Я задумалась. «Там» были компьютеры, автомобили, сотовые, шариковые ручки… и джинсы, по которым я ужасно скучала. Наверное, основным отличием нашего мира от Средиземье было электричество. Поэтому, напрягая все извилины, я изобразила маленькое желтое существо с пятнами на щеках и хвостом в виде молнии. Привет, детство, от которого я не так далеко ушла.
— Пика-пика! — воскликнула я, поворачивая рисунок.
Услышал бы это Торин, наверняка открестился бы от моего общества или счел бы сумасшедшей. Но Тауриэль только рассмеялась.
— Электричество — двигатель прогресса! И уничтожитель магии. Не могу представить Гэндальфа, смотрящего телевизор, — добавила я.
У эльфийки, как выяснилось минутой позднее, родной мир ассоциировался с небоскребами. Тут, конечно, жилища выглядели иначе: не было отдельных квартир, а некоторые эльфы вообще поселились на деревьях. Я бы не отказалась от уютного домика по типу норок Хоббитании, но мысль о жизни в Эреборе угнетала. Решено — если история закончится хорошо, то буду гостить у Бильбо, если тот не откажется. В противном случае особенных вариантов у меня и не будет.
— Интересно, что на этот раз очень много внимания уделено Азогу, — сказала я, не иначе как великий мастер по смене темы.
— Да уж, — согласилась Тауриэль. — В этом тоже, по-твоему, виноват Гэндальф?
— Когда знаешь, откуда ждать беды, подготовиться легче… Если волшебник не хотел, чтобы род Дурина прервался, и создал одного-единственного противника… Считал, что на дуэли у Торина больше шансов победить, чем в мясорубке около Горы?
— Если предположить, что ты права, то кто же согласился быть приспешником зла? Хотя… я не выбирала, в каком облике появляться здесь. Гэндальф нашел наиболее подходящего? И отправил его умирать? Ну, если план состоял в том, чтобы Торин бился с Азогом и победил его.
Я была вынуждена признать, что понятия не имела, что говорить, и серьезные обсуждения зачахли. Мы поболтали о мелочах за кружкой чая, а после Тауриэль задала самый мерзкий вопрос из всех. Я совершенно не хотела на него отвечать, прикинувшись глухонемой. Звучал он так:
— Что дальше со мной будет?
Я пока еще ни разу не соврала в «предсказаниях», но в этот раз сказать правду тоже не могла. «Ты влюбишься в гнома, но он благополучно откинется, и ты разочаруешься в любви»? «А что будет после, я все рано не знаю, потому что «Властелина Колец» ради тебя не переснимали»? О да, лично мне было бы безумно приятно услышать подобное.