— …нор!
Действительно, какая из меня вообще могла выйти королева гномов? Это же было бы просто смешно!
— Ниэнор! Что ты наделала?!
Король под Горой не понимал, что мне нужно было восстановить баланс. Он не знал, что уже третий раз собирал отряд для возвращения Эребора. Не представлял, что Гэндальф пытался всеми силами исправить случившееся при первом походе и сначала призывал Азога и Тауриэль, а теперь, вот, меня.
Три смерти ради трех жизней. Все было хорошо спланировано, надо сказать.
Я пошатнулась и вместо каких-нибудь романтических признаний прошептала: «Орлы прилетели». Все, можно было и поспать.
========== Глава девятнадцатая. Туда — и, главное, обратно ==========
Сон долго не проходил. Я лежала с закрытыми глазами и чувствовала, как по боку и спине расплывалась тягучая боль. Где-то вдалеке на ветру шелестели листья, шуршали по асфальту автомобильные шины… Шины?
Я подскочила и с размаху врезалась головой в подоконник. Руки и ноги запутались в клетчатом пледе, и я все никак не могла выползти из-под него, чтобы посмотреть в окно. Нет, это определенно была моя комната, откуда я вывалилась, столь грубым образом перенесенная Гэндальфом в мир Хоббитании.
Или никуда меня не переносили — и я просто провалялась, упав в обморок, под пледом. Вот и понятно, почему было больно, не на мягкий ковер же падала! Наконец, отвоевав правую руку, я с надеждой взглянула на нее… кольца не было. Пощупала шею, на которой преспокойно болталась цепочка, и со стоном переползла на кровать. Значит, никакое Кольцо Всевластия не меняло меня на Бильбо Бэггинса, меня не брали в поход к Одинокой Горе, не закрывали в бочке…
От кружки с чаем валил пар, будто бы я только недавно отставила ее на стол, чтобы выглянуть в окно и узнать, откуда там вырос дуб, своими ветками так настойчиво стучавший в стекло. Я не хотела верить, что все произошедшее в Средиземье мне приснилось. Лучше было бы знать, что я действительно умерла там, чем что я никогда там и не была.
Я отчетливо помнила, как мы с Торином сидели на пастбище Беорна, в руках у меня была ромашка, а в мыслях — желание его поцеловать. Мы танцевали в Озерном городе, когда бургомистр устроил праздник в честь возвращения гномов. И… и караульная комната, в ночь убийства Смога, намертво засела в моем сознании.
Чудес не случилось.
Жизнь вернулась на круги своя, и за невнятной серой осенью должна была последовать холодная и грязная зима. Я уже не могла носить на шее цепочку с копией Кольца Всевластия и вообще пару месяцев провела в какой-то прострации, стирая любые упоминания о «Хоббите» с компьютера и телефона. Чтение стало прямо-таки пыткой, и я редко проводила за книгами много времени.
Не отличаясь покладистым характером и до путешествия, я превратилась в раздражительный кошмар любых родственников, которым не везло общаться со мной дольше обязательных пяти минут. После вопросов о том, когда же я приведу в дом жениха, я выплескивала целый фонтан саркастичных замечаний и ругательств — и, сметая все на своем пути, мчалась под спасительное одеяло. Наверное, спустя месяц после пробуждения под окном мне больше нечего было рушить в собственной реальной жизни.
По вечерам я вспоминала Ривенделл, килограммы зелени на тарелках, которая, разумеется, не вызывала восторженных криков: «Добавки!» — у гномов, пускай даже вымотанных побегом от Азога и его волколаков. Я рассматривала свое отражение в зеркале в безуспешных поисках шрама, который когда-то не поддался магии Элронда и который так же внезапно, как появился, прошел в Озерном городе.
В один из дней, когда дождливая погода превращала пейзаж в унылую сюрреалистичную картинку, раздался громкий стук в дверь (словно я кому-то задолжала, и вот ко мне явились коллекторы). Лишенная желания двигаться с утра даже на кухню за чашкой кофе, я прошлепала в коридор и посмотрела в глазок.
— Я ищу участника приключения, — весело сказали с той стороны двери, — но не так-то легко его найти!
Я, забыв о том, что стою в пижаме, крутанула замок. На пороге высился Гэндальф в сером плаще и островерхой шляпе. Я растеряла все слова, которые знала и не знала, и вперилась в волшебника — наверное, диким — взглядом.
— Прошу прощения, что зашел без приглашения, леди Ниэнор, — Гэндальф чуть склонил голову. — Однако… у меня были определенные, м-м-м, причины. Вы составите мне компанию для прогулки?
У меня дрожали руки. Переодеваться было неудобно, и я боялась, вернувшись в гостиную, не увидеть волшебника. Тогда я бы точно сошла с ума.
Гэндальф был на месте, сидел на диване и раскуривал трубку, выпуская дым в форме колечек, распустившихся причудливых цветов и даже лошадей. Я осторожно села рядом, не решаясь заговорить.
— Леди Ниэнор, неужели вы думали, что я собирался отправить вас на верную смерть ради своих товарищей? — Гэндальф улыбнулся и пустил в воздух очередное ровное сизое колечко. — Помнится, я вам говорил, что в ваших силах решить, станут ли Торин и компания мстительными ворами или благородными и храбрыми воинами. А теперь, пожалуйста, скажите мне, что надевает воин, когда собирается на поле боя?
— Кольчугу… — пробормотала я, чувствуя себя полной идиоткой. — Мифрил, который выдержит любой удар клинка и который не пронзит вражеская стрела…
Выходит, я сама придумала теорию с балансом, во имя которого должны были умереть трое — и обрекла Тауриэль и себя на, хм, смерть. О… какой же я дурой выглядела в глазах Торина!
Волшебник поднял мою голову за подбородок:
— Вы очень отважная, леди Ниэнор. Однако настоятельно прошу вас впредь лучше заботиться о своем самочувствии. Кто знает, что нас ждет? А теперь, пожалуйста, наденьте это — и нам пора.
Я, попеременно краснея и бледнея, взяла небесно-голубой плащ, украшенный серебряной кистью, и накинула его на плечи. Не стала спрашивать, сам ли владелец плаща его передал или волшебник воспользовался помощью Взломщика, чтобы заполучить его. Это уже не имело значения.
Мы вышли из дома, и Гэндальф повел меня через парк, по выгнутому мосту с резными перилами, мимо набережной — несмотря на то, что мы были в странных плащах, а в руке у Гэндальфа и вовсе был посох, прохожие не обращали на нас внимания. Мы оказались у негустой рощи, и я полной грудью вдохнула свежий воздух. Волшебник подал мне руку, помогая перешагнуть выкрашенный зеленой краской заборчик.
Шагнув вперед, я почувствовала под ногами ровную дорожку, осмотрелась и чуть не хлопнулась в обморок. Впереди стояли милые хоббичьи домики с круглыми дверями и окнами, а дальше, на Холме, виднелась нора Бильбо. Гэндальф кивнул:
— Они уже ждут нас. С вашего, — он деловито кашлянул, — ухода прошло довольно много времени, так что не удивляйтесь их… энтузиазму.
Я не бежала только потому, что волшебник держал меня под руку, а вырываться было бы как-то глупо. Хотя и не мне было говорить о глупости… У меня перехватывало дыхание: я снова шла по дороге к норе Бильбо, но теперь уже не одна и не в тех дурацких носках в горошек (на этот раз они были в клетку).
Мы с Гэндальфом степенно поднялись на Холм, и когда приблизились к нужному домику, я услышала знакомую песню с заводным мотивом:
Рвите на части скатерти, гости!
Лейте на стулья жир от котлет!
Корки и кости под ноги бросьте!
Мажьте горчицей ценный паркет!
Чашки и рюмки — в чан с кипятком!
Ломом железным поворошите,
Выньте, откиньте и обсушите —
И на помойку все целиком!
Гэндальф постучал на словах: «Эй, осторожно, хрупкий фарфор!» — и я, переставая дергать ногой в такт песне, пригладила волосы. Это было не первое знакомство с Бильбо, когда я пришла к нему наудачу, но нервничала теперь я не меньше.
Дверь распахнулась, являя одетого в желтые штанишки на подтяжках и рубашечку с множеством пуговиц хоббита, и я бросилась обнимать мистера Бэггинса, как будто вместо нескольких месяцев не виделась с ним годами. От него пахло выпечкой и свежезаваренным чаем, в комнатах уютной норы не затихали голоса.