Меня подвели к столу и передали Торину. Гости замерли в тишине, а мы как взялись за руки — так и застыли, пока Гэндальф не стукнул посохом по земле и над нами не взмыло вверх множество светлячков.
Я покосилась на гномов. Никто не мог гарантировать, что этот брак, на который решался их предводитель, был политически более выгодным, чем женитьба на какой-нибудь принцессе Бирюзовых Пригорков. А еще… точно так же никто точно не знал, смогу ли я родить наследника, несмотря на то, что Торин в этом почему-то даже не сомневался — если только в Горе у него при том разговоре не кипели мозги.
Тем не менее, все гномы и все хоббиты, на которых я посмотрела, искренне улыбались мне в ответ. Балин даже украдкой смахнул слезу, и я точно не заслуживала такой чести!
— Давно, после нашей первой победы над троллями, я подарил тебе это кольцо как знак доверия и обещания разделить сокровища Эребора, — голос Торина окутал меня, будто мягкий и уютный плед. — Теперь же я прошу принять его как знак моей любви и обещания разделить весь Эребор и будущее моего народа.
Кольцо с гранатом, призванное поддерживать во мне отвагу и мужество в походе и прекрасно сидевшее у меня на среднем пальце, идеально подошло на безымянный. Гэндальф стукнул посохом снова — и взлетевшие светлячки распустились, словно бутоны, и закружились в танце, а вместе с ними, бесшумно ступая по траве, закружились и радостные хоббиты.
В атмосфере абсолютного счастья, слыша, как гномы наигрывают что-то на своих музыкальных инструментах, без которых они не приходили в гости вообще, Торин повел меня танцевать — и целоваться под одобрительные возгласы и хлопки.
— Я люблю тебя, — я улучила момент, чтобы мимо нас не проносились хороводы или озорные дети. — Я очень сильно тебя люблю.
========== Глава двадцатая. Правила перед пиром и их отсутствие после него ==========
Я слышала от Бильбо, что Трейн передал самоцветы Трандуилу в благодарность за помощь при битве с орками. Совместными усилиями жителей Озерного города и гномов, переселившихся в Эребор после долгих лет скитаний, постепенно отстраивали Дейл. К тому времени, как мы во второй раз подошли к Одинокой Горе, долина перед ней расцвела: на местах прошедшего сражения паслись пони и кругленькие барашки, а в реке, около которой когда-то был разбит лагерь эльфов, ловили рыбу.
Главные Ворота, заваленные по приказу Торина, починили и закрывали только на ночь, чтобы не охлаждать нижние помещения. Гномы стали вновь использовать сторожевые комнаты — однако Эребор не выглядел ощетинившейся крепостью, готовой отразить удар, и караульные, как сказал Балин, больше следили за послами и гостями Трейна, чем ожидали увидеть вражескую армию на подходе.
Отношения гномов и эльфов более или менее выровнялись, но, несмотря на то, что они не считали друг друга кровными врагами, дружбы все-таки не вышло. Наверное, мир выжидал, чтобы свести в одном приключении Леголаса и Гимли и тогда признать, что между такими разными расами может быть взаимопонимание и уважение.
Еще в долине, только покинув Озерный город, мы услышали торжественные звуки горнов, и у меня появилось ощущение, что жители Эребора приветствовали нас как воинов, вернувшихся домой. Некоторые, особенно любопытные, гномы высыпали на балкон, откуда Торин полтора года назад разговаривал с Бардом и Трандуилом.
Трейн, облаченный в алый с золотым камзол и объемный меховой жилет практически до земли, лично вышел к нам. Часть его седых волос под короной была убрана назад, остальные пряди смешивались с густой бородой и падали на широкую грудь. В Трейне было уже не узнать того грязного старика, найденного Гэндальфом и напоминавшего чучело для отпугивания ворон.
— Мой дорогой сын! — Трейн развел руки в стороны. — Леди Ниэнор!
Я поклонилась. К сожалению, я не могла остаться в свадебном платье, а после долгого путешествия от Хоббитании до Эребора моя одежда, несмотря на спокойную дорогу, запылилась и вытянулась. В общем, вид у меня был далеко не королевский…
Из-за плеча Трейна вышла темноволосая женщина, и я заподозрила, что это была Дис, младшая сестра Торина и мать Кили и Фили. Я занервничала: Трейн уже принял меня, а вот мнение Дис о моей сомнительной чародейской персоне было загадкой.
— Отец, сестра, — обратился к ним Торин, подтверждая мои предположения, — я горд представить вам мою супругу, без помощи которой возвращение Эребора не обошлось бы столь малой кровью.
Я снова поклонилась. Дис промолчала, а Трейн заулыбался еще шире:
— Мы гадали, когда же это произойдет. В глубине души никто не верил, что вы, леди, можете покинуть нас, и, прошу, не вините моего сына, что он готовился к худшему. Торину было тяжелее всех нас… Пойдемте, в залах уже накрывают столы, — он склонил голову и уточнил, как будто понимал, что меня волнует. — Леди, для нас это, несомненно, большая честь — принимать вас в чертогах предков.
— Благодарю, — ответила я, прилагая усилия, чтобы не быть похожей на китайского болванчика. От постоянных поклонов и голова может отвалиться!
Эребор изменился за время моего отсутствия: вычищенный от паутины, побелевших костей и треснувшей заплесневелой посуды, проветренный от драконьего смрада и наполненный жизнерадостными голосами вернувшихся на родину гномов, он больше не напоминал древнюю заброшенную усыпальницу.
Сначала я думала переодеться в более или менее приличную рубашку и чистые штаны, но Торин и слышать не хотел о том, чтобы я заявилась на пир, одетая как мужчина. Он высказался, что с трудом терпел мой вид на протяжении первого путешествия и больше такого не вынесет без особой необходимости. Добавив, что позовет Дис, чтобы та помогла мне с выбором платья, Торин фыркнул и вышел из предоставленных нам покоев.
Я показала его спине язык и, скрестив руки, уселась на кровать. Что за вселенская несправедливость?! Я должна была носить платье, чтобы не смущать отряд, и никого не волновало, что при этом я могла отбросить коньки? Ах да… что я и сделала.
— Леди Ниэнор? — в комнату заглянула Дис.
Я слышала ее голос впервые, и он оказался не таким низким, каким я его себе представляла. Да и, честно сказать, Дис была в разы менее бородата, чем ожидалось. Вообще все клише о гномьих женщинах летели под откос!
— Зовите меня просто «Ниэнор», пожалуйста, — попросила я. — Это мне, наверное, следует обращаться к вам иначе, Ваше Высочество…
— Тогда и вовсе оставим эти формальности! — Дис махнула рукой. — Гэндальф, когда гостил у нас, рассказал, что ты спасла моего брата и сыновей. Я благодарна тебе за это… К тому же ты, наверное, знаешь, что иначе прервался бы наш род, так что твой подвиг подарил наследникам Дурина надежду на счастливое будущее!
Я начала заливаться краской от смущения. Почему Торин не предупредил меня, что его сестра не такая, как он или его отец? С одной стороны, я радовалась, что Дис не кинулась ко мне со сковородкой наперевес, но с другой — мне как-то привычнее было говорить со спокойным Трейном.
Если в Трейне и Торине узнавалась королевская порода, то Дис для меня выглядела как крепкая крестьянка, которая могла без мужа воспитать шаловливых детей, посадить сотню деревьев и самостоятельно построить двухэтажный дом с треугольной крышей и секретным лазом на чердаке. Даже я по сравнению с Дис была образцом утонченности и женственности… в походных штанах и со спутанными волосами.
— Ох, времени не так много! Надо еще успеть привести тебя в порядок!
В комнату зашли две женщины, довольно просто одетые, и покосились на меня чуть ли не с сочувствием. Я прикусила щеку изнутри: ну почему все решили, что носить штаны — это какое-то форменное преступление?! Да, вещи были давно не стираны, но это ведь не повод сдергивать их с меня и брезгливо кидать в корзину!
Меня быстро отмыли в четыре руки, окунув с головой в горячую мыльную воду, наполнявшую овальную деревянную ванну. По приказу Дис женщины юркнули за дверь и вернулись с ворохом тканей — вестником моих страданий.
Сначала на меня надели кремовое шелковое платье с длинными рукавами, на него — белую хлопковую юбку с вышивкой серебряными нитками спереди и по подолу. Потом застегнули на пуговицу ажурный полупрозрачный фиолетовый жилет с глубоким вырезом, расходившийся крыльями бабочки и сзади доходивший до низа юбок.