На плечах резными пластинами закрепили серебряное украшение, спускавшееся на грудь множеством цепочек, соединенных в центре крупным розовым кварцем. Пояс такой же тонкой цепочкой обхватывал талию, а спереди превращался в серебряные капли, окружавшие горный хрусталь.
Извечные сапоги, которые и на этот раз мне достались из рюкзака Кили, сменились кожаными туфлями на небольшом каблуке, сделанными точно по моим меркам. Клетчатые носки, критически осмотренные Дис, были отправлены вместе с остальными вещами в корзину — я надеялась, что их потом не выкинут.
Когда я посчитала, что дизайнерская пытка закончилась, в комнату внесли шифоновый нежно-розовый плащ, чей цвет градиентом переходил в фиолетовый, перекликавшийся с жилетом. Я не позволила себе застонать.
Волосы зачесали назад, чтобы закрыть пробор, и разделили на две части, одну оставили распущенной, а вторую — верхнюю — заплели в свободную косу. Накрасили ресницы и подвели глаза, оставив губы не тронутыми. Конечно же, мне захотелось чихнуть и к чертям смазать все, что мне нарисовали на лице… Пришлось сдержаться.
Дис, обойдя меня по кругу, удовлетворенно кивнула. Женщины вышли.
Под пир был выделен тот зал, по которому мы проходили, чтобы попасть к Главным Воротам, и я провела ладонью по шершавой стене, когда-то грязной и испещренной трещинами от драконьих когтей. Торин, сопровождавший меня от самих покоев, понимающе вздохнул:
— Мы не забудем, что было здесь, и не позволим этому повториться.
Часами звучали тосты в честь Трейна и его счастливого правления в Эреборе, наследника и принцессы, племянников, всего отряда, затронули даже меня. Гномы пили много: то тут, то там с хлопком вылетали пробки из бутылок, алкоголь лился из бочек, пачкал скатерти и салфетки.
— За новые подвиги! За возвращение Кхазад-Дума!
Гномы загудели, а я вздрогнула. Нет, нет, нет! Барлог, орки… «смерть» Гэндальфа. Пусть у Братства потом не будет выбора и им придется спуститься в пещеры, но я совершенно не хотела, чтобы отряд, собранный Балином, полег там и превратил Морию в усыпальницу. Лучше пройтись по пустым и заброшенным залам, чем спустя годы узнать о гибели товарищей и столкнуться с ордой мерзких тварей.
Наверное, мне нужно было поговорить с Балином и прямо сказать о далеко не радужных перспективах… К тому же было маловероятно, что при живых Торине и Трейне экспедицию будет возглавлять именно Балин.
Прерывать радостные возгласы своими пресными высказываниями по поводу будущего меня как-то не тянуло, и я, поморщившись, влила в себя бокал красного вина. Его тут же наполнили снова.
— Что-то не так? — спросил Торин, накрывая мою ладонь своей. — Ты изменилась в лице.
— Прости, — я выдавила улыбку, — но… я бы не хотела поднимать такую тему на пиру. Потом объясню.
Поймут ли меня гномы? Станут ли вообще слушать? Я была бы готова силой удержать Балина от авантюры, но что с остальными? Они решат, что мои предостережения ничего не стоят, даже если на моей стороне будут Балин и Торин? Я сомневалась, что мой дар был известен абсолютно каждому из гномов Эребора, а, значит, им ничего не помешает счесть меня умалишенной или мнительной и втихую двинуться в Морию. Все это было ой как неприятно.
Праздник постепенно двигался к завершению. Я увидела, как Кили и Фили, одетые в одинаковые синие кафтаны, захрапели, откинувшись на стульях и соприкоснувшись головами. Темные и светлые кудри перемешались и, кажется, запутались между собой (и я не завидовала братьям, которым с утра предстояло вычесывать колтуны). Наверное, Дис, если бы захотела, могла отнести даже таких «спутанных» сыновей в их комнату и не поморщиться — но она была занята беседами с какими-то бородатыми дамами.
Бофур и Бифур насильно вытащили из-за стола Бомбура, причитая, что в следующий раз они бросят его отсыпаться прямо там, где гному не повезет напиться. Откланялись Балин и Двалин, вместе со всем своим семейством (включая рыжую «крошку» Гимли) удалились Ойн и Глойн, заправлявшие на пиру жаровней. Напоследок пожелав нам хорошего вечера, ушли Дори, Нори и Ори. Дамы, занимавшие Дис, тоже распрощались со всеми.
Зал практически опустел, и кроме храпящих племянников, самой Дис, Трейна и меня с Торином никого не осталось.
— Помнишь, когда мы гостили у Беорна, ты хотела гадать на ромашке? — прошептал Торин мне на ухо. — Я тогда думал, что ничего более очевидного, чем мои чувства, на этой земле не существует. Но ты сомневалась, да?
— Я боялась ошибиться, — ответила я, отставляя бокал с недопитым красным вином. — И мне было неловко представлять, чтобы король, который вел свой народ отвоевывать родину…
— Мне стоило сказать сразу, но я заплатил за свои недомолвки слишком высокую цену. Впрочем, я сам считал поход к Горе важнее всего остального… Они много говорили сегодня о наследниках, — Торин качнул головой в сторону пустых стульев, — но я не хочу, чтобы на этот раз одна мысль затмила все прочие.
Я улыбнулась и облегченно расправила плечи. Значит, он тоже предполагал — и принимал… Это была лучшая новость за сегодня, которая перекрыла размышления о Мории и судьбе Балина.
Торин поднялся, коротко потрепал племянников по головам, а затем пожелал отцу и сестре спокойной ночи. Я повторила его слова.
Обратно в комнату мы шли молча, и я держала Торина под руку, чувствуя, как холодеют сжатые пальцы. В нашей первой общей спальне стояла огромная кровать с балдахином и хрустящими простынями, и вплоть до конца пира я не думала, что это было какой-то проблемой. Однако я забыла, что до той ночи мы спали на походных мешках и стелили на землю плащи, чтобы не продрогнуть к утру, и, ясное дело, никто не раздевался перед тем, как обессиленно рухнуть на свое место у костра. В доме у Беорна мы занимали сарай, а роль мягких постелей выполняло сено. В Ривенделле и Озерном городе мне доставалась отдельная комната, так что я совершенно не представляла, какой порядок был заведен у гномов для первой совместной ночевки.
Нужно ли мне было стыдливо спрятаться за ширмой, запутаться в платье и юбках и с грохотом обрушиться на пол? Могла ли я попросить помощи? Или мне следовало бегать кругами?
— Ниэнор, — позвал Торин.
Я посмотрела на него с истеричным отчаянием. Почему я не поговорила с Дис? Она бы мне все объяснила! Ну, или почему я не напилась до того, чтобы упасть на кровать, не раздеваясь, и без лишних мыслей уснуть? О, я безнадежна.
— Ниэнор, стой.
Все, он подумает, что в ночь убийства Смога я поддалась его воле и приняла решение, о котором теперь жалела! Это, разумеется, было неправдой. Во-первых, жалеть было не о чем: несмотря на холодный пол и на то, что я кусала все, до чего могла дотянуться, чтобы гномы в соседней комнате ничего не слышали, мне не было больно или противно. Во-вторых, считая себя довольно взрослым человеком, я представляла, что иногда секс — это не про романтично разбросанные по кровати лепестки роз и не про тонкий аромат геля для душа.
Сейчас, когда атмосфера куда больше располагала, а мы оба были вымыты, выбриты, причесаны и благоухали, как на каком-нибудь первом свидании, меня поглотил страх. Для меня отношения с Торином поначалу были «походным романом», когда ты спишь под одним плащом или вместе дежуришь, пока остальные храпят у костра. Моменты уединения или поцелуи были так редки, что я могла пересчитать их по пальцам, а нынче мне приходилось привыкать, что торопиться было некуда и ни от кого не нужно было скрываться. Да черт подери!
Я неловким движением сняла шифоновый плащ, чуть было не уронив, и уже осторожнее сложила его на тумбу. Торин, заинтересованно следивший за мной, помог расстегнуть цепочки на плечах и груди — он справился с ними за жалкие несколько секунд, а я ковырялась не одну минуту. Щелкнул замочек на поясе, и серебряные украшения и тонкий ажурный жилет отправились к плащу.