Еще до появления Гэндальфа перед домом Бильбо я знала о походе гномов к Одинокой Горе, и звезды нашептали, что моя помощь Торину Оукеншильду и компании необходима. Отправилась я в долгий путь, ну а дальше вы все сами знаете, мистер гном.
Наверное, это звучало неплохо. Вполне довольная собой, я пару раз повторила свою историю, чтобы не сбиться при рассказе. Конечно, я позаимствовала все у «биографий» Барда и Эовин, но не думаю, что они стали бы обижаться на такую ерунду.
Из-за кустов раздались громкие ругательства: тролли начали определяться со способом приготовления гномов. Я вскочила с места под испуганное ржание пони. Что теперь прикажете делать? Броситься с голыми руками на громадин, конечно, было бы храбро и в стиле какого-нибудь кино… Но здравый смысл этого не одобрял. Мне никто не вручил оружия, да даже если бы под рукой и оказался меч или лук, вряд ли это спасло бы положение.
В моих глазах Средиземье перестало походить на мир из милой детской сказочки, и внутри все безжалостно скрутило от страха, что с гномами может что-то случиться. Вдруг из-за моего появления история — вместо того чтобы исправиться по мановению руки — стала лишь опаснее?
Почти решившись выскочить из кустов с боевым кличем, я с остервенением сорвала с себя идиотское платье и принялась осматривать седельные сумки. Запасного меча, лука, секиры или хотя бы ножа не нашлось. На глаза навернулись слезы. Вот простою я так, у пони, а гномов… зажарят…
— Чего хорошего — жарить сейчас, всю ночь провозимся, — послышался голос Гэндальфа, которого тролли должны были благополучно принять за своего.
И мне на плечо опустилась рука мага. Хорошо, что я еще не успела хорошенько разрыдаться, поэтому могла посмотреть Гэндальфу в лицо и не волноваться о покрасневших глазах. Да кого я обманываю… Не о глазах я переживала.
Волшебник удовлетворенно кивнул, когда не отличавшиеся «умом и сообразительностью» громадины окончательно рассорились на почве кулинарии. Прищурившись, поглядел куда-то за деревья:
— Рассвет вас застанет — и камнем всяк станет!
Тогда уже я продралась сквозь кусты, как истинный победитель оцарапав локоть, и оказалась на поляне с грудой шевелившихся и ругавшихся мешков. Один лежал отдельно, и я предположила, что это был Торин, которому тролли уготовили участь быть приготовленным первым. Над мешком нависла громадная каменная статуя — честно, я не помнила, кто это был: Вильям, Том или… Берт, да — от которой у меня мурашки по спине побежали. Не думала, что тролли настолько огромные, жуткие и уродливые создания.
Мешок выплюнул какую-то определенно едкую (и возможно не совсем цензурную) фразу, и я, спохватившись, принялась развязывать толстенные веревки. Повезло, что тролли оказались самоуверенными, что не заморочились с тугими узлами.
— Превосходно, — посмеиваясь, сказал маг, вышедший на поляну вслед за мной. — О, а вот и наш мистер взломщик.
Я отвлеклась от своего занятия, выискивая взглядом Бильбо. Хоббит обнаружился не сразу, несмотря на то, что на зрение я не жаловалась. Скрытный народец, что сказать. Мистер Бэггинс неэстетично сползал по стволу сосны, и когда он наконец опустился на землю, то уперся руками в колени и так простоял с минуту. Я постаралась побыстрее расправиться с веревками и поспешить к хоббиту, но… Торин уже без моей помощи скинул мешок, и мы встретились глазами.
— Сэр, вы… в порядке? — спросила я, вопреки грозившему отняться языку.
Гном кивнул, удостоверился, что все оружие осталось при нем, и отказался от моей протянутой руки. А потом довольно скоро переключился на волшебника:
— Где вы изволили пропадать, мистер Гэндальф, если не секрет?
В голосе скорее было ворчание, чем действительное возмущение. Торин уважал мага, а, значит, и тут априори приписывал ему важные дела. Я, почувствовав себя явно лишней в их диалоге (все равно ничего нового не узнала бы), стала помогать передохнувшему Бильбо вызволять прочих гномов.
— Ясно, что у троллей должна быть выкопана где-то яма или пещера, куда они прятались от солнца, — проговорил волшебник чуть громче, чтобы услышали все. — Не мешает в нее заглянуть!
Гномы всполошились, Фили и Кили, не успев выбраться из мешков, устремились на поиски тропинки, ведущей к укрытию троллей. Тем временем отряд забрал пони, а Балин с серьезным выражением лица притащил мне чертово платье. Пришлось надеть снова.
Обнаруженные братьями следы сапог вели в лес, и мы шли по этим следам вверх по холму, пока не уперлись в каменную дверь, сокрытой кустарником. Открыть ее не могли (ясное дело, ключ-то все еще хранился у Бильбо в кармане), сколько ни толкали всем отрядом. Ладно-ладно, не всем. Я, Гэндальф и Торин стояли в стороне, пока последний не произнес:
— А случайно не поможет ли нам то, что вы нашли у тролля в кармане, мистер Бэггинс?
Моя челюсть едва не поздоровалась с землей. Торин Оукеншильд, Король под Горой, только что породил нечто, напоминавшее юмор? Говорил он без издевки, при этом глядя не на хоббита, а как раз на меня.
— Мне кажется, или в отряде становится слишком много волшебников? — рассмеялся Гэндальф. — Торин, неужели и вы можете видеть будущее?
— О нет, — ответил гном. — Мне этого, увы, не дано. О ключе мне поведала леди Ниэнор, — закончил он свою реплику неглубоким поклоном.
Я, наверняка раскрасневшись от множества взглядов, обратившихся в мою сторону, кашлянула и напомнила, что предсказания предсказаниями, а дверь-то открывать пора. Разумеется, не такими словами. Маг взял ключ у опешившего Бильбо — да, тот, кажется, до сих пор не привык к тому, что я действительно «вижу» будущее, — и несколько раз провернул в замочной скважине. Каменная дверь распахнулась.
Из пещеры воняло.
На полу серели кости, кое-где присыпанные землей, а в углах валялись груды «трофеев»: медные пуговицы, горшки с отбитыми краями, какое-то тряпье, горсти монет и мечи самых разнообразных форм и длин. На меч, который впоследствии должен был принадлежать хоббиту, я наткнулась случайно. Порядком уже проголодавшись, весь отряд — и я в том числе — осматривали пещеру (я дышала через рукав рубашки, чтобы не стошнило от здешнего «аромата»). И в одном из закоулков приметила не тронутые паутиной ножны, из которых выглядывал довольно аккуратный эфес. Достав меч наполовину, я увидела, что он слегка отливал голубым…
— О, красивая вещица, хоть я, с вашего позволения, и не особенный ценитель, — сказал подошедший Бильбо. Он нес бочонок.
— Он должен принадлежать вам, мистер Бэггинс. На клинок внимательно смотрите, и коли засверкает он, как в лунном свете, — знайте, что поблизости враг вас поджидает.
Хоббит смутился:
— Я абсолютно не умею драться…
— Не беда, мистер Бэггинс! — откуда ни возьмись из-за угла выскочили братья. — Мы вас быстренько научим! — пообещал Кили. — А, еще мы нашли…
Фили достал руки из-за спины и продемонстрировал кинжал, схожий по размеру с «Жалом». На клинке не было рун, а эфес украшал один-единственный камень.
— Это гранат, — пояснил старший из братьев. — У нас верят, что он дарует отвагу и мужество.
Я даже точно не могла описать его цвет: в самом центре он был ярко-алым, ближе к краям темнел, становясь бардовым. Несмотря на то, что свет в пещеру проникал лишь сквозь открытую дверь, камень сиял, словно на солнце.
— Пора возвращаться, а то еду прикончат без нас! — опомнился Кили, и мы поспешили на гул голосов.
— Тут такой омерзительный запах, — буркнул Фили, когда мы почти добрались до выхода. Все лишь согласно закивали и прибавили шагу. Я тащилась с кинжалом, который еще больше не вязался с моим обликом, чем платье.
Мы застали отряд за разглядыванием приобретенных Гэндальфом и Торином мечей и приготовлением завтрака. «Когда разберем руны, узнаем о них больше…» — сказал чародей, не скрывая любопытства, и вернул оружие в ножны. К тому времени гномы уже поджарили на углях свинину, на глиняные тарелки выложили сыр и хлеб, в кружки разлили эль. Мы сели вокруг костра, неспеша позавтракали, изредка переговариваясь между собой, а потом все засобирались на боковую.