Этот довод, наконец-то, возымел успех и привлек внимание Летти. Она уселась на кровати, вцепившись в простыню.
— Какие такие облавы?
— А такие, в которые попали наш достопочтенный Предводитель Попоек и некоторые члены одного академического сообщества в частном Типтонском колледже. — И Ксавьер всучил ей «Типтон Коув Геральд», утренний выпуск городской газеты. Затем протянул очки.
Водрузив очки на нос, Летти посмотрела на первую полосу. По большей части «Геральд» проводила всесторонний обзор таких щекотливых тем, как судьба прорвавшейся канализации или недавние назначения на академические должности в Типтонском колледже. Но нынешним утром было что почитать и более сочное. Прославленный писатель и профессор колледжа замешаны в неблаговидных действиях.
— Неблаговидные действия? — Летти взглянула на Ксавьера. — Что такое они говорят?
— Полагаю, неблаговидные действия — это такой журналистский термин, подразумевающий нечто, сродни драке в баре.
— О.
Летти какое-то время изучала заголовок. Под ним было помещено фото с Ричардом Ходсоном и Шелдоном Пибоди, которых усаживали на заднее сидение полицейской патрульной машины. На них все еще были средневековые костюмы. По напыщенному выражению лица Ходсона было ясно, что он пытается объяснить, с какой известной личностью имеет дело представитель власти. Видно было, что полицейского это явно не впечатляло. Возможно, он не читал о средневековых тайнах.
С другой стороны, Шелдон отчаянно пытался спрятать свою физиономию за полой туники. Но безуспешно.
В отдалении сияли огни «Зеленой Лощины», выставляя напоказ всю эту жалкую сцену. На газоне позади полицейской машины можно было видеть толпу рыцарей и дам. Они явно были увлечены перебранкой с компанией местных фермеров и ковбоев. Под фотографией была подпись.
Известный писатель Ричард Ходсон и профессор Типтонского колледжа были взяты под стражу во время ссоры между горожанами и участниками сборища в «Зеленой лощине». Никаких обвинений выдвинуто не было, и пара задержанных была позже отпущена на свободу.
— О, Боже мой. — Летти положила газету на кровать и встретилась с веселым взглядом Ксавьера.
— Строго говоря, я считаю, — начал Ксавьер, — сейчас наша цель показать всем, что тебя и близко не было рядом с «Зеленой Лощиной», когда случилась «ссора». — Он кинул ей красную футболку с длинными рукавами и штаны в придачу. — Поспеши, милая.
— А что, если мне наплевать, что все узнают о моем участии в чем-то эдаком?
— Мне не наплевать. — Ксавьер наклонился и рывком снял с нее через голову фланелевую ночную рубашку. На мгновение он засмотрелся на ее грудь с выражением сожаления на лице. — Невзирая на наличие других дел, которыми я бы с большим удовольствием сейчас занялся вместо того, чтобы бегать по парку… — Ксавьер тронул ее сосок и воодушевленно понаблюдал, как тот напрягся. — Ради тебя я должен крепиться.
— Но мы не собираемся пожениться, посему моя репутация или отсутствие таковой уже не имеет никакого значения.
Остро ощутив, как соски сморщились в ответ на его прикосновение и под его взглядом, Летти схватила футболку и натянула ее. Затем настала очередь брюк.
Прежде, чем пошарить в шкафу в поисках ее кроссовок, он окинул ее крайне раздраженным взглядом.
— А что насчет твоей карьеры, Летти? Ты хочешь, чтобы Стирлинг подумал, что ты попала под эту облаву?
— Мне все равно, что он думает, — вызывающе заявила она, натягивая потертую и поношенную обувь
— Сейчас-то тебе легко говорить. Ты другое почувствуешь, когда сосредоточишься и подумаешь об этом.
— О, неужели? И от кого я это слышу?
Ксавьер вручил ей щетку.
— От меня.
— Почему ты все время стараешься защитить мою репутацию? У нас с тобой всего лишь роман. Знаешь, считается, что с легкомысленной женщиной завести роман в порядке вещей.
Она встала, прошла в ванну и стала причесываться.
Пока Ксавьер наблюдал за ней, уголки его губ поползли вверх.
— Я не завожу романов с легкомысленными кокетками, — тихо промолвил он.
— А с кем заводишь? Со скучными женщинами?
— Не дерзи.
Она хлопнула дверью в ответ на его отвратительную усмешку.
— Так что, Ксавьер? — прокричала она, пока наливала в раковину воду. — Ты столь честен и благороден, что даже твоя любовница должна быть вне подозрений?
— Сегодня с утра ты явно нарываешься на спор, что ли? И, помнится, вчера утром было не лучше. Думаю, в этом уже прослеживается система. Ты всегда так недружелюбна, когда просыпаешься?
— Иногда я еще хуже, — возвращаясь в спальню, заверила она его.
— Запомню на будущее. Пойдем, нет у меня времени с тобой пререкаться. — Он схватил Летти за руку и настойчиво поволок к двери.
— Мы, в самом деле, должны через это пройти?
— Перестань скулить. Это ради твоего же блага.
— Ты имеешь в виду, для твоего собственного, — выходя на бодрящий утренний воздух, съязвила она, понимая, что явно капризничает. — Не думаю, что я в настроении бегать. Как насчет прекрасной неспешной прогулки?
— Ты должна выглядеть здоровой и быть в форме. Чтобы никому в голову не пришло, что у тебя может быть похмелье или иные страдания как следствие твоих трехдневных оргий и распущенности.
— Какое прелестное слово «распущенность». Знаешь, Ксавьер, я не уверена, что в «Зеленой Лощине» у меня был реальный шанс приобрести много опыта по части распущенности. Я только начала в это вникать, как ты меня заставил уехать.
Летти соизволила спуститься с крыльца и направилась в сторону садовой калитки.
— Напоследок ты с лихвой нахваталась головокружительных впечатлений. Как насчет скандала? А начавшийся роман? Не говоря уж о похищении. Бурное времяпрепровождение, я бы сказал. — Ксавьер открыл калитку.
— А я не утверждала, что это все не было волнующим.
— Полагаю, за это я должен быть премного благодарен, — закрывая ворота, пробормотал под нос Ксавьер.
Летти нахмурилась.
— Знаешь, Ксавьер, так уж выходит, что ты — причина большей части волнений, которые я познала на своем веку.
— Я? — Он послал ей укоризненный взгляд, пока они приближались к кустам роз доктора Напторпа.
— Да, ты. — Начала Летти. — Именно ты устроил драку. С тобой я закрутила роман. Из-за тебя разгорелся тот скандал в «Зеленой Лощине», когда ты отказался играть по правилам в поиски приключений.
— Обижаешь.
— Ха. И знаешь что? Я начинаю подозревать, что ты все-таки плут, Ксавьер. И не такой уж святой, верно?
— Никогда не претендовал на святость. Как человек, предпочитающий мирное спокойное существование, не думаю, что хочу так уж много от жизни. Доброе утро, Напторп. — Ксавьер поднял руку и помахал в знак приветствия вышедшему на крыльцо в халате профессору Напторпу.
— Доброе утро, Августин и Летти. — Кивнул добродушно Напторп. — Оказывается, вы оба вчера вернулись. Вижу, вы пропустили всю заварушку на побережье. — И он указал на заголовки в газете, которую держал в руках.
— Мы рано покинули съезд, — пояснил Ксавьер, ненароком прислонившись к белому деревянному забору. — Это было не совсем то, что мы ожидали. Как только мы с Летти там оказались, то быстро поняли, что это на самом деле не для нас.
— Должен согласиться с вами. — Напторп неодобрительно потряс головой. — Пибоди определенно выставил себя дураком. Не могу представить, что на это скажет Стирлинг.
— Весьма прискорбный случай, — замогильным тоном согласился Ксавьер.
— Да, верно. Вы определенно выказали здравый смысл, покинув пораньше этот съезд. Впрочем, от вас я только такого и ожидал. Никто из вас не способен попасть в безнравственную ситуацию наподобие этой чепухи.
— Конечно, сэр, — согласился Ксавьер. — Мы с Летти предпочитаем спокойную жизнь, не так ли, Летти?
Летти одарила его приторной улыбочкой.
— Если мы не будем двигаться, у нас на холоде застынут мышцы.