— Подвезли на попутном вертолёте.
— Когда он может здесь быть?
— С минуты на минуту.
— Он всё-таки не послушал меня. Он всё-таки перелетел сюда со своим полуживым сердцем.
— Маша, вы можете наконец объяснить мне, что с вами происходит?
— А вы до сих пор не поняли?
— Нет.
— Вы очаровательны, Бондарев. Вам нужно на собачью выставку. Вам дадут медаль.
— Маша, перестаньте!
— Не подходите ко мне!
— Опустите ружьё!
— Ещё шаг, и я стреляю.
— Вы хотите убить меня? Убивайте.
— Я хочу, чтобы вы вернулись к дверям.
— Хорошо, я вернусь… Почему вы не сообщили мне, что у нас будет ребёнок? Почему я узнаю об этом от других?
— У кого это — у нас?
— У вас. И у меня.
— У вас не может быть детей, Бондарев. Вы не мужчина.
— Ну что вы мелете!
— Когда вы заставили меня и моих товарищей голодать в тайге, я сразу поняла, что вы не мужчина. И поэтому у вас не может быть детей. Особенно общих со мной.
— Маша, я же отец будущего ребёнка. Я, а не кто-то другой!
— Вы слишком самонадеянны, Бондарев.
— Неужели древний материнский инстинкт не подсказывает вам по отношению ко мне никаких добрых чувств?
— Я не животное, чтобы жить инстинктами.
— Маша!
— Не подходите! Буду стрелять!
— Стреляйте! Ну стреляйте же, наконец!
— Оставьте меня, Бондарев. Уходите. Я сыта вами по горло.
— Я должен объясниться с вами.
— Мне некогда. Мне нужно работать. Мне больше нравилось, когда вы объяснялись со мной в телеграммах.
— Хорошо. Я уйду. Но перед этим мне хотелось бы расставить все точки.
— Расставляйте…
— Вы до сих пор считаете, что по отношению к вам я совершил подлость?
— Значит, и ваша лужёная совесть заговорила?
— Я жду ответа на свой вопрос.
— Да. Ваша подлость заключалась в том, что вы во что бы то ни стало захотели быть причастным к успеху чужой мысли. Вы лезли из кожи вон, чтобы убедить себя в том, что и ваша экспедиция имеет отношение к успеху метода. На самом же деле вы вначале даже не хотели и браться за пятый раздел, чувствуя свою неподготовленность. Вспомните свою первую телеграмму Губину. У него, видите ли, нет фонда зарплаты! Штатное расписание мешает ему выполнять один из главных разделов всей программы! Да я никогда не поверю, чтобы такой опытный делец, как вы, думали так всерьёз. Вы просто хитрили. «Кто такая Полозова? При условии перечисления не позднее…» Но вы хитрили по мелочам, Бондарев! Вспомните, как вы всполошились, когда узнали, что метод дал первые положительные результаты! Вы привыкли жить среди каких-то мелких, никому не нужных комбинаций, и поэтому, когда вам предложили открытое и честное сотрудничество, вы просто оказались не способным к нему. Вам обязательно захотелось прикарманить чужое открытие, обязательно самому отчитаться в нём. Зачем? Ведь это открытие в конце концов делалось и для вашей экспедиции.
— Ну, вот что, Полозова. Я внимательно слушал вас. Теперь послушайте меня и вы… Кое-где я, конечно, перегнул палку, но я дрался за дело, за пользу государству. А вы, имея первые успешные результаты применения метода, будете теперь спекулировать ими у себя в институте бог знает сколько времени, будете зарабатывать кафедры, степени, мантии. И метод уйдёт в бумагу.
— Согласно договору вы получите всю документацию научной части пятого раздела.
— А мне нужен живой человек, а не документация, в которой надо ещё разбираться. Мне нужно было, чтобы этот человек в кратчайшие сроки привёл меня к месторождениям. И я дрался за вас всеми способами и шёл на всё.
— Даже на любовь?
— Перестаньте! Мне нужно было, чтобы именно вы, человек лучше всех разбирающийся в методе, сразу же, без скидок на новизну, привели меня на такие месторождения, на которых уже на второй день после открытия можно было бы начинать строить рудники, фабрики, города…
— Новые города, Бондарев, должны строиться на абсолютной чистоте.
— Вы девчонка, вы пионерка в красном галстуке, а не взрослый человек. Вы мерите жизнь только своими безупречными микроскопами. Вы ходите по жизни в белом халате, как у себя в институте. А жизнь сложнее, суровее и, к сожалению, ещё грязней, чём ваши о ней представления.
— Вы не делаете крупных открытий. Я и сама знаю о том, что идеалы идут вперёд более широкими шагами, чем люди. Знакомство с вами лишний раз убедило меня в этом.
— Мне не хотелось называть некоторые вещи своими именами, не хотелось разрушать ваши наивные иллюзии, но, видимо, придётся. Вы, очевидно, забыли о том, что время одиночек в науке прошло?