В парной игре существует масса комбинаций, но если тебе выпадает жребий в такой-то день играть не лучшим образом, твой партнер попадает в ужасную ситуацию. Подобное случается с каждым из нас, и не однажды. В такой вот невезучий день я противнику "на нос" выкидываю свечку, все четверо у сетки, гиблый номер, тебя просто "убивают". Я уже внутренне сделала выдох "а-ах", после которого начинается легкое расслабление и ты уже настраиваешься на следующее очко. И вдруг рядом со мной летит мяч на противоположную сторону. Это Гулагонг достала мяч оттуда, откуда они не достаются.
Конечно, если б не Эдварс, мир бы не узнал Гулагонг. Он поставил ей технику, дал возможность ей путешествовать, а потом стал просто ее владельцем. Гулагонг начала общаться с нами только после того, как вышла замуж. Эдварс строго следил за ее свободным временем. Мы видели Ивон или на соревнованиях, или на тренировке. Ее держали чуть ли не взаперти в гостиничном номере. Мы не понимали, что происходит, нам казалось такое поведение тренера и теннисистки, по меньшей мере, странным. Нам казалось, что за всем этим скрывается какая-то ужасная тайна. А оказалось, весь секрет заключался в том, что Эдварс был просто деспотом. С ним еще ездила молодая секретарша, которой отводилась обязанность называться подругой Гулагонг. Иногда Ивон сопровождала жена Эдварса, которая точно так же, как и ее муж, не отпускала от себя Гулагонг ни на шаг. Гулагонг после матча никогда не принимала душ, переодевала майку и уезжала. Необыкновенно скромная, она на пресс-конференциях всегда выступала мягко, без тени озлобленности. Когда Ивон проигрывала, она уступала с большим достоинством. Никто не видел у Ивон ни злости, ни слез. Публика ее обожала. Пресса, которая больше всего любит сравнения, писала о Гулагонг через призму Эверт, они были почти одногодки.
Впервые Гулагонг приехала играть в Америку зимой, где первый раз увидела снег. Снегопад в Чикаго совпал с нашим матчем, и писали о том, что на корте встретились австралийка, впервые увидевшая снег, и русская, выросшая в снегах, что в общем-то не выглядело таким уж враньем, если вспомнить наши зимние игры во дворе. На Ивон надели пальто из кенгуру, да и меня для интервью нарядили в меха.
Гулагонг интересный соперник, но я всегда чувствовала, что Ивон не "твердый орешек", в отличие от Кинг, не говоря уж об Эверт, которую не взять никаким отбойным молотком. Гулагонг относится к тем натурам, из которых все время можно что-то лепить. Конечно, имели значение и ее физическая форма, и ее общее состояние, но порой ее "безразличие" раздражало, так как всегда хочется чувствовать реакцию соперника на твою игру. Тогда ты знаешь, где надо нажать, а где отпустить. А у Ивон во время встречи все всегда спокойно и мило, и только по тому, как она мазала или не мазала, я могла определить ее состояние. Матчи Гулагонг с Эверт - ее называли холодной машиной - наблюдать было очень интересно. Крис четко исполняла все комбинации, но никто не знал, чем ответит Ивон, так как та легко могла подрезать, подкрутить, выйти к сетке или сыграть на задней линии. Ивон подарок для публики, но ей не дано было стать великой чемпионкой, такой, как в свое время Кинг или Эверт, а позже Навратилова.
Потом наступило время большого заговора против Вика Эдварса, так как у Гулагонг начался роман с отличным английским теннисистом Ричардом Коули. В Ричарде есть русская кровь, поэтому он всегда подходил ко мне со словами "Иисус воскрес", я отвечала "Воистину воскресе", и на том мы расходились, кроме этих двух слов Ричард по-русски больше ничего не знает. Естественно, когда они поженились, Коули, став менеджером и тренером своей жены, снял с нее цепи Эдварса, несмотря на то, что тот был вне себя.
Я уже говорила о том, что тренер не должен бояться, когда его ученик влюбляется в кого-то, и приводила в пример мудрую Нину Сергеевну. В самом деле, как можно лишить любви девушку из-за того, что она готовится к Олимпийским играм? Я, случалось, злилась на "своих" мужей, то есть мужей девочек из моей команды за их потребительское отношение к женам. Они хорошо усвоили, что жена - ядро семьи. И достаток есть, и семья знаменита. Но в теннис всю жизнь играть невозможно, так будь любезен, дорогой, помоги своей жене, не раздражай ее, а, наоборот, сделай все, чтобы она была спокойной. У больших игроков жена или муж должны быть теми людьми, которые определенный период своей жизни посвящают им. Но никогда не должны делать это полностью, потому что рано или поздно заканчивается даже самая знаменитая спортивная жизнь супруга или супруги, семейная же продолжается.
Гулагонг уже исполнилось двадцать, а Эдварс не пускал ее даже пойти потанцевать. Наконец этот диктат увидели не только игроки, его заметила и пресса, которая специально затягивала интервью с Эдварсом, чтобы Ивон могла повидаться с любимым на полчаса больше. Когда она принимает решение выйти замуж и объявляет о нем тренеру, происходит страшный скандал, но она не отступает. В итоге все получается очень мило. Ивон единственная теннисистка, которая после рождения ребенка выиграла Уимблдон (в 1976 году победив Эверт). Не знаю точно, но, по-моему, за рекламу детского молока она, благодаря этой победе, заработала миллион.
Ее походка, будто все суставы на шарнирах, до сих пор у меня перед глазами. Нельзя сказать, что Ивон обладала каким-то изысканным вкусом - этого, наверное, и трудно было от нее ожидать, но выглядела она, черноглазая, курчавая, с короткой стрижкой, всегда привлекательно. Первой у нее родилась девочка, потом мальчик.
В 1987 году произошла трогательная сцена, жаль никто ее не видел. На второй неделе открытого первенства США проводят турнир для женщин старше тридцати пяти. Для тех, кто успешно играл среди профессионалов, для бывших звезд. Всех своих девчонок я заставила пойти посмотреть на великих, посмотреть классический теннис. Пару раз приглашали в эту команду ветеранов и меня, но моя работа не давала мне возможности участвовать в подобных турнирах. Во всяком случае, я боялась даже заикнуться о своем желании поиграть: начальство просто сочло бы, что я сошла с ума.
Но прежде небольшой рассказ об одном американце по имени Майкл Бернс. У меня были хорошие отношения с Майклом - одним из директоров турнира "Ю.С. опен". Его расположение ко мне строилось на том, что в семидесятых годах наша федерация непонятно с чего поддержала американскую в борьбе против Кинг. Билли-Джин устроила "войну", так как считала, что федерация забирает слишком большую долю с призов, но мало что делает для игроков, тем более для женщин. Она в пику организовала свои женские турниры, а федерация, естественно, проводила свой тур. Маргарет Корт пошла против Билли-Джин. Вирджиния Уэйд тоже, у нее всегда были свои счеты с Кинг. Гулагонг осталась в одном ряду с ними, как я думаю, не из альтруизма. Пригласили участвовать на новые соревнования и нас с Мариночкой Крошиной, причем на следующих условиях: нам оплачивают билеты, гостиницу, а если мы выиграем больше, чем на нас потратили, то эта сумма делится поровну между федерациями тенниса СССР и США, нам премий не полагалось. Беспроигрышная лотерея для Спорткомитета: проигрываем - ничего не стоим, выигрываем - приносим прибыль. Мы с Мариночкой в тот год выиграли в паре чемпионат США, да и одиночные встречи я провела неплохо. Это был наш первый выезд на "Ю.С. опен", и он так понравился начальству, что на следующий год мы снова отправились в США.
Не прошло и нескольких месяцев, и всем стало ясно, как глупа эта война, если в конце концов вместо двух турниров можно проводить шесть. Те же спонсоры, что сражались не на жизнь, а на смерть, сложили деньги вместе. В итоге родились турниры "Вирджиния слимс серия", и их уже далеко не шесть, а проводятся они по всему миру.
Когда я приезжала на турниры в США, Майкл каждый раз меня радостно встречал. Наверное, тогда они на нас с Мариночкой все же неплохо заработали! О неравнодушном отношении Майкла ко мне теннисисты знали. После трагедии с корейским самолетом сборная СССР играла в США, и он провел наши матчи так, что о них никто не знал, тем самым снял всяческий ажиотаж вокруг советской команды. Если мы попадали в Штатах в плохую гостиницу, я сразу звонила Майклу. В тот же день мы переезжали туда, где номера стоят раза в два дешевле, а отель - в два раза комфортабельнее. Всегда во время турнира сталкиваешься с тысячами мелочей. И в большенстве случаев их разрешал Майкл Бернс.