Что такое хороший корт? Это прежде всего ровная площадка. А также окружающая обстановка, которая должна создавать уют. Во время игры необходимо быть предельно внимательным, и поэтому хороши те корты, которые ограждены и позволяют сосредоточить внимание внутри площадки.
Обычно используют синтетические материалы, позволяющие создать замкнутость пространства. Но, конечно, лучше всего, если они обвиты диким виноградом. Исчезнувшие динамовские корты имели именно такой фон. Правда, наши тренеры ненавидели дикий виноград, так как в его листьях исчезают мячи, которых всегда не хватало. После каждой тренировки мы забирались в виноградные дебри искать мячи. К концу лета, осенью, когда листья опадали, мячи лежали в переплетении виноградных лоз, как созревшие плоды.
Очень важно, чтобы корт не был скользким. Для этого на его поверхность кладут специальный состав. Я хорошо помню, как дядя Вася летом заливал водой динамовские корты на ночь. Заливал на какой-то одному ему ведомый уровень. Когда утром мы приходили на корт, на нем уже можно было играть, и в то же время он целый день держал влагу. За ночь вода просачивалась вниз - дренаж был хороший, - оставалась лишь подушка увлажненного корта. Это давало прекрасное сцепление ноги с покрытием, отсюда всегда успешный подход к мячу. А качественный подход - основа хорошего удара.
Необходимо, чтобы линии четко и ясно размечались. Для меня яркие белые полосы - это даже не чистота корта, а своего рода настрой на предстоящую игру.
Что бы мне ни говорила в свое время Аня Дмитриева, рассказывая о замечательных кортах Ролан Гарроса, я не предполагала, что покрытие, этот самый "клей", может иметь консистенцию пудры. Прессованной пудры из хорошей французской ланкомовской косметики. Ведь когда открываешь новую пудреницу, то видишь не блестящую поверхность, а матовую, с легкой шероховатостью. Точно такая же пудра на площадках Ролан Гарроса, с красно-терракотовым оттенком. Как и на кортах Ленинграда, она делается из старого битого кирпича. Потом эту толченую массу перемешивают с каким-нибудь составом, чаще с глиной, чтобы она не разлетелась, толстым слоем смесь укатывают на поверхность. Терракотовый корт с белыми линиями всегда создавал у меня на душе праздник.
Мячи на первенстве Франции совсем другие, чем на Уимблдоне. Если в Англии они жесткие, то здесь мячи как бы прилипающие к ракетке. На земляном корте четко виден след от мяча. У меня, игрока, этот легкий мазок на терракоте вызывал приятные ощущения: когда мяч удачно пробит, то такая длинная полоска тянется по поверхности корта, как след кометы.
До того как я первый раз вышла на корты Ролан Гарроса, я не представляла, что площадка может быть такой идеально ровной. Если на наших кортах три-четыре раза подряд мяч отскакивал правильно, ты считал себя счастливчиком, а если он постоянно отскакивает правильно, как на первенстве Франции, - этот факт тебя просто обескураживал. Я ни разу не видела там площадки (всего их десятка два), не готовые к игре, хотя их обслуживают два-три мастера.
Ролан Гаррос, названный так в честь погибшего в Первую мировую войну французского летчика, один из самых уютных теннисных стадионов в мире. Даже домик для обслуживающего персонала выглядит очень мило, другого слова не подберешь. Что касается красок и цветов на стадионе, то о них можно не рассказывать, ведь турнир проходит на исходе весны.
Сразу после открытого первенства Франции, в оставшиеся две недели до Уимблдона, в Англии проходят два традиционных турнира - в Бэкнеме и Исборне. Они позволяют адаптироваться к траве. Выиграть подряд турниры сперва на Ролан Гарросе, а затем на Уимблдоне очень сложно, настолько разная требуется техника, настолько непохожая игра. Только выдающиеся теннисисты, обладающие классическим стилем игры, могут рассчитывать на такой успех. Удавалось это в мои времена Корт, Навратиловой, Эверт, Граф.
Когда Ролан Гаррос стал профессиональным состязанием, он сразу же обрел другой колорит: смешением языков и национальностей турнир больше напоминает вавилонское столпотворение, чем тихую уютную теннисную гавань, как это было когда-то.
Надо отметить, что, пожалуй, это единственный стадион в мире, который предоставляет возможность игрокам высокого класса тренироваться бесплатно, бесплатно пользоваться и мячами, причем во время всего сезона.
В середине 80-х Ролан Гаррос перестроили, появилась масса помещений, дающих возможность хорошо отдохнуть спортсмену во время соревнований. При реконструкции стадиона построили вторую трибуну, чаша вокруг главного корта теперь вмещает 16 тысяч зрителей. Французская публика очень эмоциональна, всегда болеет за своего, всегда требует, чтобы свой выиграл. В ложах Ролан Гарроса можно встретить всех знаменитостей Франции. Публика здесь в основном та, что с капиталом. Мне кажется, раньше на Ролан Гарросе женский теннис не очень жаловали. Эмоциональную публику свечки и долгий розыгрыш мяча раздражали.
Когда игрок обводит противника - это красиво, это нравится, но не вызывает того восторга, как в случае обводки нед-болом, или, как мы говорим, дуриком. То есть мяч задевает за сетку и сразу падает или, наоборот, по непредсказуемой дуге перелетает через противника. Очко получается не за счет воли и мастерства, а за счет случая, удачи.
В 1969 году на открытом первенстве Франции я выиграла сет у Маргарет Корт, в тот год обладательницы Большого шлема, и была чуть ли не единственной, кому это удалось. Мы играли на центральном корте, трибуны там не маленькие, но зрителей собралось немного. Но когда я выиграла сет, практически весь стадион собрался у площадки, переживая за меня. Это естественно, болеют всегда за более слабого.
Я люблю жизнь. И от всего, что она мне посылает, стараюсь получить радость. Такая радость сразу приходила ко мне, когда я приезжала в Париж.
В 1983 году я впервые приехала в этот город как тренер, со мной была Лариса Савченко. Я решила повторить уроки Дмитриевой. Мы отправились на прогулку. Дошли до Елисейских Полей, вышли на авеню Фош. Погода не солнечная, но день стоял теплый. Мы шли сквозь легкую дымку с голубизной. Я начала рассказывать, каким мне показался Париж в первый раз. А у Ларисы Савченко в ушах черные кружки наушников и магнитофон висит сбоку на поясе. Она мне говорит: "Ольга Васильевна, новую кассету купила, обалдеть можно!" Я в растерянности. Возможно, следующее поколение стоит уже на новой ступеньке развития, когда одновременно воспринимается все вокруг. Но надо понимать своих учеников, я беру наушники у Ларисы и начинаю оценивать теперь то, что предлагает мне она. Музыка действительно замечательная. Мы идем дальше, идем по Парижу, и я чувствую, что мне все больше и больше нравится эта музыка. И вдруг внутри как сигнал, резкий, отрезвляющий: "Боже мой, ведь я этими наушниками заблокировала себя от Парижа". И город уже не со мной, он проходит мимо меня. Он как за стеклом. Не говоря ни слова, я отдаю Ларисе наушники. Каждому свое, она наслаждается музыкой и Парижем, а я только Парижем.
Париж изменился. Он стал ярче, наряднее. Он стал похожим на елку с новогодними украшениями. И хотя все это очень современно и необычно, мне новый, разрисованный Париж не нравится. Может, уже дает о себе знать возраст? Мне нравятся каштаны, старые кафе, публика на Больших бульварах, одетая просто и элегантно, так, как одеваются только в Париже.
ОТКРЫТОЕ ПЕРВЕНСТВО АВСТРАЛИИ
Открытое первенство Австралии традиционно за-ключало серию турниров Большого шлема. Оно проходило в конце декабря, и так же традиционно каждый раз переживало кризис, так как во время Рождества трудно было заполучить на турнир лучших игроков. Рождество во всем мире - главный домашний праздник. Вся семья может год не встречаться, но в этот день старается собираться полностью. И хотя организаторы устраивали на открытом первенстве Австралии пышные приемы большинство игроков не меняло на них домашние праздники. Организаторы постоянно были вынуждены упрашивать и ублажать игроков, да и сам турнир из-за всей этой кутерьмы все время блуждал по декабрю, порой даже цепляя Новый год.