И эмблемой моей теннисной формы на несколько лет стала гвоздика, которая вышивалась на всех блузках. Цвет гвоздики зависел от фона нижней юбки. На Уимблдоне 1974 года он каждый день выдавал мне новое платье, практически одного фасона, но разных цветов. Белое, розовое, голубое, желтое. Модель так и осталась моей любимой и долгие годы принадлежала только мне одной. Но турнир, из суеверия, я играла только в платье с розовой подкладкой, несмотря на возмущение Тинлинга.
Первым сообщением для меня, как только я переступила порог вашингтонского отеля в 1977 году, был звонок от Тинлинга, который сказал, что два платья готовы, а три надо померить. Кто, кроме женщины, способен услышать музыку в этих словах - "а три надо померить". Ах, в какие красивые коробки, перевязанные роскошной ленточкой, Тэд укладывал и присылал мои теннисные обновки...
В Штатах Тэдом овладела новая идея, что каждое платье должно шиться, как вечернее, с блестками или другими украшениями, ведь матч - то же театральное представление! И я получила черное бархатное платье с золотом на малиновой подкладке! Сейчас подобные наряды на корте казались бы полной жутью, впрочем, как и любая ушедшая мода, но тогда они смотрелись прекрасно. Невероятно, но в платьях Тэда было очень удобно играть.
Тинлинг великолепно знал историю тенниса, был замечательный рассказчик и шутник. Каждая его примерка превращалась в небольшое шоу, на котором он, пародируя, пересказывал беседы с примерок других теннисисток. Наверно, со следующей "клиенткой" он обсуждал меня, скорее всего играя на моем русском акценте. От Тэда я узнавала не только светские теннисные новости. Появлялась новая теннисистка, и Тинлинг давал характеристику ее игры, профессионально совершенно точную.
Фигура Тэда даже в его восемьдесят с лишним лет сохранила импозантность: с бриллиантовой серьгой в ухе, в невероятных по яркости костюмах. Тинлинг рассчитывал, что в Штатах его будет ждать невероятный успех... но вокруг тенниса началась большая коммерция, и такие гиганты, как Адидас, Найк, Элэсс, раздавили бедного Тэда.
1976 год закончился прекрасным соревнованием - "Уорлд тим-теннис" приехал в Москву. Тинлинг сшил нам красные платья-косоворотки. Пусть на синтетическом ковре-корте, который положили на лед Дворца спорта в Лужниках, образовались выемки, пусть мне зажали очко в матче с Кинг, пусть судьи мерзли из-за льда, пусть Витю как офицера Советской Армии не пустили на прекрасный прием в резиденцию американского посла, пусть... Зато в Москве был настоящий теннисный праздник. Сборная США против сборной СССР - переполненный зал! Билли-Джин с мужем Ларри мотались по советской столице, скупая какие-то немыслимые зимние шапки.
В 1977 году "Уорлд тим-теннис" отправился в Ленинград и Тбилиси. В Тбилиси Кинг повезли на коньячный завод, где она выпила хорошую порцию коньяка. Джин не знала, что такое кавказское хлебосольство. Под конец экскурсии Билли-Джин готова была танцевать лезгинку, а когда перед ней плясали маленькие джигиты из детского ансамбля, она кричала: "Их надо показать Америке!"
В Ленинграде я почувствовала, что не могу играть, просила Шамиля Тарпищева: "Отпусти меня!" Шамиль ни в какую: "Я тебя прошу, ну просто стой на корте". Я вышла постоять... и обыграла Кинг. А через пару недель выяснилось, что сделала это уже... вместе с Катей. Кинг потом смеялась: "Я знаю, что Катя у меня выиграла, но нечестно; когда двое против одного".
1978 год я пропустила, ушла в декретный отпуск, а уже в начале следующего, 1979-го, сыграла в Австралии на Кубке Федерации. В мае 1980 года мы поехали в Испанию, вновь на Кубок. Кроме меня, в команду входили Наташа Чмырева и молодые - Ира Шевченко и Ольга Зайцева. В полуфинале мы проиграли американкам: Наташа - Трейси Остин, я - Крис Эверт. А в паре с Олей Зайцевой мы уступили Кинг - Казалс.
Брать с собой ребенка не то что на турнир, даже на сбор запрещалось. Я считаю этот запрет одним из самых идиотских. Как может мать спокойно тренироваться, если ее ребенка нет рядом? Почему наши правила подозревают всюду жуликов? Если Катя со мной на сборе и нам не хватает еды по моим талонам (хотя это невозможно), неужели кто-то всерьез думает, что я начну объедать Наташу Звереву?
Я уже говорила, что дети, если они не капризны и не дурно воспитаны, психологически разряжают команду, снимают стрессовое напряжение. Для Кати мои девчонки развешивали на деревьях конфеты, убеждая ее, что они там растут. Катя ползала за сладостями по-пластунски к столику Лены Елисеенко, которая ее "тайно" приманивала. У Кати всегда было огромное количество альбомов для раскрашивания картинок. Почти все мои спортсменки, а у каждой уже был жених, выстраивались в очередь, чтобы раскрасить картинки. Они могли забыть взять на сбор форму, но никогда не забывали прихватить фломастеры для раскрашивания Катиных картинок.
Раз речь зашла о Кате, а ребенок, играющий в теннис, присутствовал не только в моей семье, я отвлекусь от собственной биографии и расскажу о том, как дети вообще должны входить в теннис. Тем более что это сейчас сверхмодное явление.
ТЕННИС НА ПРИМЕРЕ КАТИ
Я начала заниматься теннисом в десять с половиной лет. И сейчас, при абсолютном омоложении спорта, считаю, что срок этот не поздний, даже если ставится цель подняться на спортивные вершины. Только в десять лет человек начинает осознавать, что он делает. Возможно, нынешние дети развиваются быстрее, чем мы, их родители. Они крупнее, более сообразительные и координированные, но все равно осмысление собственных движений раньше, чем в восемь-девять лет, не приходит.
В шестнадцать я выиграла детский Уимблдон. Мне хватило до этого подъема пяти с половиной лет. Дмитриева и Метревели начали заниматься теннисом в двенадцать, чемпион Уимблдона 1987 года австралиец Кэш тоже в двенадцать, а входившая тогда в первую десятку Мандликова в десять. Конечно, начинать восхождение в двенадцать-четырнадцать слишком поздно. Уже не успеешь овладеть необходимым числом технических навыков. Говорят, кто рожден побеждать, приходит сам. А как можно в пять лет самому прийти? Ребенка приводят, не редко еще и заставляют заниматься, несмотря на его протест. Бывает, что со временем у малыша пробуждается страсть к теннису, тогда, можно сказать, всем повезло и ребенку и родителям.
Я пришла сама, Метревели пришел сам, а Дмитриеву привели, Зверева вообще выросла на корте, потому что и папа и мама тренеры. Но что скрывать, у нас нет условий для того, чтобы прийти в теннис в десять и стать чемпионом. Чтобы девочка заиграла на уровне, на каком играла моя десятилетняя Катя (в этом возрасте она была чемпионкой Москвы), ей нужно дать корт. Но откуда его взять? И девочка, в лучшем случае, будет долбить мячом стенку. В мое время вся группа по году, по два тренировалась у стенки, прежде чем те, кто выдержат это испытание и останутся в секции, выйдут на корт. Оттого, что мы столько времени простояли у стенки, я считаю, большинство советских теннисистов опаздывали к удару справа. Стена отдает мяч очень быстро, и чаще всего ребенок успевает сыграть мяч за собой, а не перед собой. Тренер же на корте бросает мяч перед учеником, и у ребенка вырабатываются нужные рефлексы, главное, правильный подход к мячу. Упражнения у стенки необходимы для работы над стабильностью, быстротой реакции, укрепления кисти, закрепления правильного движения. Но новичкам лучше начинать на корте с тренером, а не у стенки.
Я ежедневно, идя на тренировку и обратно, прыгала через забор, вроде бы с этого "упражнения" начали укрепляться мышцы ног, появилась прыгучесть. Конечно, я не призываю, чтобы детей таким образом учили прыгучести, но у меня есть опасения, что наши дети не так активны, как были мы, и физически развиваются плохо. Домашний образ жизни в большинстве семей лежачий или полулежачий у телевизора. Разница в том, что интеллигентная семья еще читает, неинтеллигентная спит. Выезд за город, как правило, на машине.