Когда ты спортсмен, ты многого не понимаешь. Наступил трудный момент, я оказалась в новой роли служащего в отделе тенниса Спорткомитета. Все, кто там находились, когда-то были моими тренерами, но с того дня, как я вышла на работу, наши права сравнялись, мы стали коллегами. Думаю, что своим появлением большой радости новым сослуживцам я не доставила, отдел тенниса получил меня как бы в нагрузку.
В комитет я пришла игроком, привыкшим, что все "мелочи жизни", от покупки билетов на самолет до аренды кортов на тренировочном сборе, кто-то делает за тебя. А еще надо получать и струны, и талоны, собрать на каждую бумажку по десять подписей. Я сразу почувствовала, как все, за исключением Голенко, наслаждались моими промахами. Я страдала.
Я приходила к волейболистам, баскетболистам, и там мне объясняли, как писать служебные бумаги, в какой отдел, по какому поводу полагается обращаться. Надо было изучить оформление смет, этому ни в одном институте не учат.
Раздражала я, скорее всего, тем, что уровень моих результатов до сих пор остается самым высоким в стране. Еще спортсменкой я много читала за рубежом специальной литературы, покупала ее, и, в конце концов, у меня сложилось свое представление о том, как надо тренировать спортсмена на высшем теннисном уровне. И то, что моя сборная добилась каких-то результатов, - все это только подтверждало правильность нашего пути. Но Шамилю Тарпищеву, старшему тренеру и мужской и женской сборной, тогда было не до теоретических споров.
У нас в команде играла общая любимица Оля Зайцева - вот ей-то, как мне кажется, и помешала эта всеобщая любовь. Оля ездила на все соревнования, приглашалась на все сборы, но ни разу не показала результата выше, чем Юлия Сальникова. Если тебе на протяжении пяти лет говорят, что ты самая умная, самая талантливая, самая красивая и тренируешься у лучшего тренера в Советском Союзе, а в этот момент появляется девочка, которая один раз тебя легко обыграла, второй, то в такой ситуации даже самый психологически устойчивый игрок, как правило, не выдерживает.
Шамиль видел будущее в Оле, я - в Юлии Сальниковой. Ошиблись мы оба. Появились Лариса Савченко и Наташа Зверева.
Моя теория подготовки шла вразрез с методикой подготовки мужской сборной, а я была окружена в отделе одними мужчинами, поэтому вольно или невольно это тоже откладывало свой отпечаток на наши отношения. Отрицательную роль играла и моя дружба с Аней Дмитриевой. Любой ее критический комментарий каждый раз воспринимался, как лично моя критика. Считалось, что я о любых недостатках в технике того или иного игрока тут же сообщаю на Центральное телевидение. Все замечания Метревели в адрес работников отдела тенниса воспринимались как мои, которые я внушила податливому Алику. Сейчас я понимаю, что одним из раздражителей было мое неумение что-то сделать и привычка игрока ждать, что еще за тебя это сделают другие. Но все же должна была проявиться какая-то доброжелательность. Ну год потерпели, ну два, потом бы выкинули к черту, никому же из них ничего плохого я не сделала.
Вначале я испугалась и решила спрятаться за спину Шамиля. Пусть он отвечает, как и прежде, за две сборные. Но через некоторое время заявила: "Нет. Разделяйте!" Тут началось такое! В чем меня только не упрекали, и в конце концов сняли у меня все сборы. Даже на обязательный базовый - это подготовка к новому сезону - у меня, как выяснилось, нет ни копейки денег. Я, предполагая, что мне должны объяснить, как получить деньги, получаю вместо них, мягко говоря, по носу. Но я не захотела оставаться униженной. Я не забыла, что я Морозова и то, что председатель Спорткомитета Павлов помнит меня в лицо. Я пошла к нему на прием, нарушив все аппаратные правила, не воспользовавшись иерархической лестницей - от одного кабинета к другому, чего я, кстати, тоже не знала. Поэтому я написала докладную и пошла с ней прямо к председателю. Он решил, что я сейчас начну просить квартиру, машину... но когда узнал, что мне нужны деньги на сборы, радостно сказал: "Олечка, сколько тебе надо?" - "Десять тысяч". - "Десять?" Павлов, наверно, не привык иметь дело со столь мизерными суммами. Он подписал мне докладную, зная, что в конце года в Спорткомитете всегда есть резерв, причем большой. Заодно я выпросила и ставку второго тренера сборной, им стал Женя Поздняков. Женю я знала с тех пор, как себя помню в теннисе. Я считала: мы оба молодые, оба начинающие, у нас все получится.
Сперва я доверилась Сергею Сергеевичу Андрееву. Если Нина Сергеевна, как я говорила, работала чисто интуитивно, действия Сергея Сергеевича основывались на знаниях. Когда я играла, мне очень нравилось, как он объясняет, но всегда хотелось, чтобы он поскорее ушел, чтобы попробовать новый элемент в движении, потому что вопреки его требованиям я ничего не могла делать стоя на месте. Я очень хотела, чтобы мы в сборной работали вместе, тем более случилось так, что от Сергея Сергеевича все отказались. Но в конце концов отказалась и я. Получилось это так. Сергей Сергеевич должен был вести занятия с молодым резервом сборной, и вдруг на тренировке я увидела, что человек, который так много знает, заслуженный тренер страны, чья обязанность отдавать свои знания, держит их под спудом и выдает по крохам, только самое необходимое.
С нами на сбор приехала Катя Крючкова, тогда молодой тренер. "Катя, попросила я ее, ничего не делай, только ходи за Сергеем Сергеевичем и слушай, потом расскажешь, как он урок дает, как он ставит удар, - это надо знать". А Катя вечером мне сообщает: "Представляешь, Оля, как только я к нему подхожу, он замолкает".
В 1981 году осенью меня посылают с командой на Кубок Федерации в Японию. Первый год моей тренерской работы. Накануне соревнований я везу девочек на тренировочный сбор в Ташкент. В нашей команде: Сальникова, Елисеенко, Зайцева и Чернева. Они и отправятся на Кубок. Я капитан и тренер. Корты и погода в Ташкенте идеальные. Днем 24 - 25 градусов, а вечером прохлада, и спать хорошо. Я привезла книги о Японии. Каждый день мы изучаем японские нравы и обычаи. Елисеенко, наверно впервые в жизни, сделала доклад. Володя Камельзон, тренер Елисеенко, играл в это время на бильярде и попутно объяснял мне, что Черневу в сборную брать не стоит. Позже Светочка Чернева, выйдя замуж, станет Пархоменко и в паре с Ларисой Савченко выйдет в полуфинал Уимблдона.
На Кубке Федерации мы обыграли чехословацкую сборную. Мандликова, которая уже завоевала звание чемпионки Франции, победила Елисеенко, зато Сальникова, как говорится, в одни ворота Томанову, вторую ракетку Чехословакии. А потом Зайцева и Чернева обыгрывают Мандликову и Томанову в паре. Девочки превзошли вторую сеяную команду! На следующий день в матче с командой Великобритании Юля Сальникова берет верх над Вирджинией Уэйд, а Лена Елисеенко с матч-болов проигрывает Баккер, входившей тогда в десятку мира! Полшага до выхода в полуфинал. И это дебют, начало моей карьеры.
Первая фраза, которую я услышала, когда вошла в Спорткомитет: "Ну, Оля, ты и начинаешь!" - это сказал Игорь Тер-Ованесян.
Каждый день отныне - пусть маленькая, но ступенька вверх.
Попав на Уимблдон в 1983 году уже в роли тренера, я побила все рекорды передвижения на электричке в течение двух недель. Я возила Савченко на дет-ские соревнования в пригород Теймз-дитен, а затем вместе с Пархоменко - в Лондон на отборочные. В восемь утра я садилась в поезд, в десять вечера замертво падала на постель. Я развлекала Ларису в пути, рассказывала ей теннисные истории, читала ей гороскопы из английских журналов. Я знала, что пока она не набьет определенное число ударов, серьезного уровня ей не достичь.
В отличие от первенства Франции, где Савченко и Быкова вылетели в первом круге, на Уимблдоне, пусть в отборочном, Лариса уже добралась до третьего. А пара Савченко - Пархоменко вошла в число восьми сильнейших! В первом круге на первом корте они обыграли Гулагонг с Баккер. Суперсенсация. Во втором круге Света и Лариса обыграли вторую сеяную пару - Роз Фейербанк и Кэнди Рейндольс. Страшная разгорелась борьба, я подсказывала девочкам, меня потом вызывали к организаторам, и Рейндольс не разговаривала какое-то время со мной. Но удержаться не было сил.
"Вот как хорошо, - сказали мне в Спорткомитете, - сразу в восьмерку вошли, обошлись же без турниров за рубежом". Весь 1984 год Лариса Савченко и Наташа Зверева играли отборочные детские соревнования, чтобы попасть на неофициальный олимпийский турнир в Лос-Анджелесе. Самое интересное, что они сумели войти в число олимпийцев, хотя в Лос-Анджелес не поехали. Лариса и Наташа начали с "сателлитов" - самая первая ступень на пути в компьютерные списки лучших, после чего им полагалось отправиться в Штаты, чтобы подняться на следующую ступеньку, сыграв турниры как бы второй категории. Но поездку в Америку сняли, и девочки потеряли все набранные очки. В 1985-м мы начали все сначала. Но теперь советских теннисисток уже знали, и поэтому наш путь наверх уже не выглядел сенсацией.