Уже не раз говорила, но все равно повторю. Крупный международный турнир залог развития тенниса в стране. Так что пока есть Кубок Кремля, теннис в России будет процветать.
С середины восьмидесятых мы наконец более или менее регулярно стали ездить за рубеж. Почти сразу у девочек появились неплохие результаты. И Наталья Зверева, и Наталья Медведева, и Лариса Савченко, и Света Пархоменко, и Лейла Месхи, все они по-разному, но заявили о себе в мировом женском теннисе. Как тренер сборной страны я моталась с девочками по турнирам и, естественно, интересовалась, как они проводятся. Я стала приглядываться к их организации, прикидывая: нас теперь уже все видели, а как и куда дальше мы должны идти? Я знала, что везде есть популярные соревнования, через которые осуществляется финансовая помощь своим спортсменам и прежде всего - федерации. Получалось, что в каждой теннисной и не очень теннисной стране существовал турнир большой значимости. Нетрудно было прийти к мысли, что мне, как тренеру сборной СССР, если думать о будущем, необходим в Москве такой же турнир. И для того, чтобы теннис был популярен в стране, и для того, чтобы я могла не только посылать игроков на зарубежные соревнования, но иметь дома свои, а следовательно, располагать уайлд-картами, необходимыми для молодых, чтобы облегчить им первый шаг в международный теннис. Правда, о деньгах мы еще не думали, их все равно забирали в общую кассу Спорткомитета. В конце восьмидесятых Советский Союз попытался стать если не полноправным, то хотя бы почти полноценным членом мировой цивилизации. Уже не боясь начальства, я стала сама собирать информацию о том, что нужно сделать. Подстегивало меня и то, что мужчины во главе с Тарпищевым тоже занимались этим вопросом, мечтая провести профессиональный ATP-тур в столице.
Тогда и я начала действовать. Мне на Западе многие помогали, но прежде всего Пичи Килмайер, одна из руководительниц WTA, а с ней масса людей, которые в разной степени принимали участие в моей жизни, когда я сама играла, а теперь возглавили всякие комитеты, профсоюзы, департаменты. Они следили, чтобы я делала правильные шаги. Другими словами, подсказывали, куда, как и что надо писать в официальных письмах.
Прежде всего мне объяснили: самое главное - получить неделю в мировом календаре соревнований. Всего, как известно, в году 52 недели, прибавить еще одну невозможно. Тогда по международным правилам полагалось играть в неделю не более одного крупного турнира с большим призом. Допустим, идет пятнадцатая неделя года и она уже забита турниром большой категории в Америке, а это автоматически означало, что в Москве такого ранга турнир уже провести нельзя. А качество турнира определяется только одним - подбором игроков мирового уровня. Проще сказать, сколько человек из первой десятки, сколько из двадцатки согласились принять участие в твоих соревнованиях. А первая десятка, она и есть всего лишь десятка, в ней не одиннадцать и не двадцать игроков. Как мы вскоре убедились, если к тебе на турнир приезжает кто-то из "топ-тен", то страсти на корте совсем другие. Естественно, нам хотелось получить категорию повыше. Но начинать с крупного турнира оказалось немыслимым делом. По одной простой причине: в то время наше советское правительство и родной Спорткомитет и слушать не хотели о тех деньгах, которые полагалось заплатить за приличный турнир, а найти спонсоров в Советском Союзе, вложивших бы большие суммы в теннисное соревнование - это вызывало в лучшем случае смех. Тогда, впрочем, и не знали слова "спонсор". Тем не менее я начала над нашим проектом работать, хотя двигался он неимоверно тяжело, точно так же, насколько мне известно, дела обстояли и у Тарпищева. Но мне кажется, у него немного легче складывалось с зарабатыванием денег, чем у меня.
Наконец, Международная федерация дала нам неделю в своем расписании. Перепиской с федерацией занимался Виктор Янчук, он тогда руководил в Спорткомитете отделом тенниса. Но о том, что мы включены в график, мне объявили, когда я находилась с командой в Нью-Йорке на финале турниров "Вирджиния слимс", или как его еще называют "личный чемпионат мира среди женщин-профессионалов", который традиционно проводится в "Мэдисон сквер-гарден" в ноябре. Ко мне подходят и говорят: "Оля, в чем дело? Ваши до сих пор не подтвердили свое согласие (просто подпись на бумаге не поставили). Никто у них не просит денег для первого членского взноса. Мы ждем только одного, чтобы вы сказали "да", и тогда вы получите неделю". Я спрашиваю: "Так просто?" Конечно, я слегка кокетничала, так как понимала, что результаты нашего женского тенниса и, главное, тогдашняя мода на Советский Союз, а следовательно, престижность получения в международный календарь Москвы, подтолкнули WTA к такому решению. "Как ты не можешь понять, вы же можете эту неделю даже продать". Я бегу звоню Янчуку. Виктор Николаевич в свою очередь отправляется объяснять про наш шанс выше по инстанции, наконец спортивное начальство завизировало заявку, и мы вписались в сетку турниров. Позже все закрутилось, возник Совинтер-спорт, этакий советский вариант "Эдвантеч" или "IMG", ущербный от самого своего рождения, и в конце концов на его бюджете мы, женщины, первые сделали свой турнир в Москве.
1989 год, ноябрь. Московский турнир входил в серию "Вирджиния слимс" и успешно дебютировал в "Олимпийском". Мы первыми приучили зрителей, что "Олимпийский" - теннисный стадион. На второй год, когда турнир выиграла Месхи, нас переместили во Дворец спорта в Лужниках, и, как потом выяснилось, это было большой ошибкой - теннис к залу Дворца не подходил. На первом турнире Зверева в финале играла с американкой Г.Мэджерс и уступила. Но к нам приехала толпа гостей, приехала Пэт Шрайвер, приехала посмотреть Москву и помочь турниру встать на ноги Вирджиния Уэйд. И все мои знакомые, кто оказался в Москве, пришли ко мне в гости. Кстати, замечу, что огромный стадион "Олимпийский" зрители заполнили до отказа. Такого количества людей турниры серии "Вирджиния слимс" не собирали никогда. Невероятное количество призов. Первый настоящий теннисный праздник в стране за многие годы. Почему на следующий год турнир перевели во Дворец спорта, объяснить невозможно. А почему его зал не подходит для тенниса, не знаю, это уже из области мистики. Второй турнир состоялся в год моего отъезда, в 1990-м. В декабре я перебралась в Англию. Дальнейшее развитие "Кремлин кап" - так его потом назвали по аналогии с уже раскрученным мужским - прошло без меня. Турнир проводился и в Петербурге, он мог состояться где угодно в России, так как выбитая мною для страны неделя оставалась за нами.
И вот спустя десятилетие на турнире 1998 года призовой фонд женского турнира равняется миллиону долларов с четвертью, а первый "весил" всего сто тысяч, впрочем, как и второй и третий. Восемь лет потребовалось, чтобы турнир стал миллионером. И совершенно правильно, что его вернули вновь в "Олимпийский". Получился настоящий праздник. Я восхищалась, как все четко организовано. Намного лучше, чем в Европе. Может, менее презентабельная обстановка вокруг, но и билеты значительно дешевле. Когда я увидела галерку, заполненную зрителями, сердце мое радовалось - там же собирается не избалованный и богатый зритель, а рядовые москвичи, такие же, как и рядовые зрители Уимблдона, понимающие каждое движение игроков, красоту сложного розыгрыша мяча...
И когда московская публика поддерживала то Монику Селеш, когда та проигрывала, то Мэри Пирс, если уступала она, они понимали, что матч может получиться замечательным, если один из финалистов сумеет подняться выше своей игры. И когда такое случилось, финал превратился в роскошное зрелище.
Какое счастье, что турнир закрепился в России. Он поможет сделать следующий шаг - крупное международное соревнование для детей. Мне приятно, что первые кирпичики в этом здании уложены мною, что теннис не только жив в России, но и успешно развивается.
VIII. АНГЛИЙСКИЙ ДОМ - МОСКОВСКАЯ ПРОПИСКА