За последний месяц её били несколько раз: сначала другие дети за то, что не отдала кольцо - папин подарок, потом воспитатели за то, что сбежала. Если давать отпор соседям она научилась, то вот со взрослыми вышла незадача. Её по-прежнему наказывали.
Кристина никогда не держала язык за зубами - пару раз заступилась за новичков, пару раз поправила учителя, сделавшего ошибку, и накопилось в общем. Сбегать из детского дома уже стало привычкой. Бродить по малознакомому городу и искать смерти. Но все безумные автомобилисты и маньяки-убийцы как будто вымерли.
Ноги сами принесли Кристину в отдаленный район, здесь они с отцом снимали квартиру.
Андрэ Арман, как и все творческие люди, был с причудами. Ненавидел гостиницы и роскошь. Обожал снимать самые простые квартиры, наблюдать за жизнью людей вокруг и всегда увещевал дочь, если та просила о большем комфорте. Мол, нечего привыкать к роскоши. Роскошь - это мгновение. Сегодня ты спишь на кровати с золотым изголовьем, а завтра для тебя не найдет места и на лавочке в парке.
Как прав был отец!
Сейчас ей не было места нигде. Она никому не нужна, одна в огромном мире.
Кристина присела на качели и прижалась щекой к холодной железке. Вперед-назад. Вперед-назад.
Вот подъезд, в котором они жили. Девушка посмотрела на облупившуюся дверь. Кажется, она вот-вот откроется, отец выйдет оттуда и скажет: “Привет, крошка! Ты куда пропала? Я ждал тебя целый день! Опять гуляла с мальчиками из класса?”
От воспоминаний об отце слезы снова навернулись на глаза. Плечи дрогнули. Рыдания подкатили к горлу, но так и не сорвались с губ.
- Кристина! - звенящий женский голос.
О нет, только не опять! Нашла все-таки. Девушка устало закрыла глаза. Может, эта кулема из детского дома подумает, что обозналась? Нет, Мария Ивановна хорошая, самая добрая из всех воспитателей. Она разве что пожурит немного и отстанет. Но от мысли, что придется вернуться в детский дом все внутри сжималось и протестовало.
- Кристина! - женщина замерла напротив и уперла руки в бока. - Хватит убегать! Скоро стемнеет, что мы будем делать, если ты пропадешь? Там для тебя такие новости хорошие! - улыбнулась впервые за все время их знакомства.
Девушка подняла на неё уставшие, чуть покрасневшие от слез глаза.
- Не пойду. Просто оставьте меня здесь и скажите, что не нашли, - произнесла безжизненным голосом. - Я не хочу возвращаться. Пожалуйста.
- Ну что за создание! - Марья Ивановна схватил её за плечо и силой заставила подняться. - Ты здесь погибнешь, дурочка!
Кристина безвольной куклой осела обратно на качели, едва не перекувырнулась назад.
- Мне всё равно, - отозвалась тихо. - Замерзну здесь, похороните рядом с папой.
- Дайте я попробую, - произнес приятный мужской голос.
Чем-то, какими-то едва уловимыми нотками и теплотой он напоминал отца. Или ей тогда так отчаянно хотелось видеть его рядом, что в любом незнакомце она пыталась найти хоть капельку потерянного навсегда человека?
Кристина подняла на него испуганный взгляд. Молодой парень аккуратно оттеснил от неё Марью Ивановну и присел напротив. Строгие черты лица, карие глаза, ровный нос и едва заметная ямочка на подбородке. Темные волосы коротко острижены, как будто только что вернулся из армии. Чуть прищурившись, заглянул в глаза, и улыбнулся кончиками тонких губ.
- Павел Сергеевич, вы нас нашли, - женщина вздохнула с облегчением. - Вы уверены, что вам нужна именно эта девочка? Она совершенно неуправляема. Посмотрите Лизоньку...
- Я уверен, - холодно отрезал парень, у Кристины аж мурашки по телу пробежали. - Отойдите на десять шагов. Будьте так любезны.
- Ну и характер, - проворчала Марья Ивановна и послушно выполнила приказ молодого человека, который был раза в два младше её.
Кристина все еще разглядывала незнакомца. Джинсы, черный пуловер и кожаная куртка, явно не с рынка. Ветер донес приятный древесный запах парфюма, похожим пользовался отец. Снова не те ассоциации, зажмурилась, чтобы не позволить слезам покатиться по щекам. Но не справилась. Беглянка уже щекотала щеку.
- Ты дрожишь, - тихие слова. Загадочный Павел Сергеевич расстегнул куртку и достал из-за пазухи вязаное красное нечто. Огромное красное нечто. - Это тебе. В нем будет теплее.
Кристина так растерялась, что позволила замотать себя в это мягкое полотно, все еще хранящее тепло тела незнакомца и пахнущее его одеколоном. Он так старательно замотал, что в просвете между шапкой и шарфом виднелись только глаза и покрасневший кончик носа, который девушка тут же тоже спрятала.