Корделия сделала сначала одно, потом другое.
— И как мне это понимать? — простонал Лео. Она пожала плечами, не давая втянуть себя в разговор. Ей отчаянно хотелось довериться кому-нибудь, но она понимала, что не может жаловаться на Гвидо его младшему брату.
— Ладно, — устало сказал он. — Все равно я должен рассказать тебе все. Так вот, Гвидо провел те пять дней в Швейцарии. Он снял там шале и все время пил. — Юноша увидел, как у Корделии от удивления округлились глаза, и добавил: — Я случайно узнал об этом. Когда появилась эта заметка в светской хронике, хотел разыскать брата, чтобы сообщить ему об этом. Он был очень недоволен, что я его нашел.
— Надеюсь, он пил не в одиночестве? — спросила Корделия.
— С ним, как всегда, был Гильельмо, который каждое утро отпаивал его кофе. Так повторялось изо дня в день.
— И почему же Гвидо напивался? — невольно вырвалось у Корделии.
— Ему нужно было “о многом подумать” — цитирую дословно.
— Мне он сказал то же самое. — Плечи ее поникли. — А почему для этого нужно было уехать именно в Швейцарию?
— Думаю, он пытался спрятаться от самого себя. — Юноша помолчал. — Узнав о той грязной и лживой публикации, Гвидо так разозлился, что даже протрезвел, и утром следующего дня уже связался со своими адвокатами. Так что он никак не мог быть с Жаклин. — Леонардо грустно усмехнулся. — Думаю, мало кому захочется стать героем такой заметки, так что я бы на его месте дважды подумал, прежде чем обниматься с кем-нибудь.
— Ты лжешь мне ради брата?.. — высказала предположение Корделия.
— Нет. Если бы Гвидо действительно был с Жаклин, я бы, скорее, сделал вид, что меня это не касается, а тебе посоветовал бы подать на развод.
— Он распутник, — убежденно произнесла Корделия.
— Ну, — замялся юноша, — до того, как вы познакомились... да и после того, как ты уехала из Италии... Не могу отрицать, мой братец всегда любил женщин. — Но стоило тебе появиться, как он забывал обо всех. Впрочем, как и сейчас! — поспешно заверил ее он.
Крупные слезы снова покатились по щекам Корделии.
— Не думай, что я не ценю твоих усилий, Лео, — сказала она, задыхаясь от подступавших рыданий, — но теперь они уже не имеют смысла. То, что продолжает стоять между нами, нельзя исправить. Я вынудила Гвидо уйти... практически выгнала его. — Заметив огонек любопытства в глазах юноши, девушка осеклась. — Больше я ничего не скажу. Ты останешься на ужин?
— Извини, но я не хочу, чтобы Гвидо начал искать меня. Мне надо возвращаться. — И Лео поднялся с кресла.
Корделия встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Ты совсем не похож на своего брата, — тихо сказала она.
— Я очень поздний ребенок, и меня баловали, — улыбнулся тот.
— А Гвидо разве нет?
— Нет. Когда он в детстве пугался темноты, ему говорили, что нужно вести себя, как мужчина, а я спал с открытой дверью и горящим ночником, да к тому же отец держал меня за руку и рассказывал сказки. — Лео скорчил комическую гримаску. — Гвидо, как только он подрос, отправили в военную академию, где был строгий режим, холодный душ и царил дух соревнования! Думаю, именно там он огрубел и научился скрывать свои чувства.
— А в какую школу ты ходил?
— В ближайшую. Я никогда не уезжал далеко от дома. Когда родители заговорили об академии, я так расплакался, что больше о ней не упоминали.
Леонардо оставил Корделию в глубоких раздумьях. Он окончательно убедил ее в невиновности Гвидо, и теперь она понимала, что с самого начала сомневалась в его неверности.
Постепенно девушка пришла к выводу, что причиной их разрыва стало то, что Гвидо отказывался выслушать ее версию событий десятилетней давности, а она страдала от шаткости своего положения. Они были очень счастливы во время медового месяца, но подспудно ее мучила мысль о том, что Гвидо так и не избавился от желания отомстить ей за оскорбление.
Сама не понимая почему, сейчас она воспринимала все по-другому. Она избавилась от Гвидо, но в ту самую минуту, как он вышел за дверь, уже хотела вернуть его. Только гордость и упрямство удержали ее от этого.
Долгими одинокими вечерами Корделия убеждала себя, что поступила правильно, по ночам корила за то, что выгнала Гвидо, а за завтраком обливалась слезами, вспоминая, как он засиял, узнав, что она беременна.
Как ни странно, теперь, после разговора с Леонардо, Корделию больше всего расстраивало мнение Альбертины Доминциани о том, что брак ее сына был ошибкой. Она ведь может убедить Гвидо подать на развод!