— А теперь думаешь, какие мы тут все порочные, жены прыгают в кровать к лучшим друзьям своих мужей, и задаешься вопросом, были ли у нас отношения. — Кей с улыбкой отбросила в сторону наволочку, села на кровать и похлопала по матрасу рядом с собой. — Все в порядке, мне бы тоже стало любопытно. И нет, никаких отношений не было. Это была скорее терапия. У нас с Максом уже все закончилось. Разумом я понимала, что моей вины в этом нет, но душевно была на грани отчаяния. Мой муж гей, и когда я об этом узнала, это не способствовало укреплению моего эго. Я потеряла уверенность в себе. Я в жизни не чувствовала себя такой непривлекательной, такой нежеланной.
— Но…
— В этом нет никакого смысла, но я именно так себя чувствовала. Такой никудышной, что Макс предпочел спать с мужчиной, а не со мной. Это было ужасно. Бедняга Макс, ему тоже было очень плохо. Он видел, как я расстроена, и это убивало его. А потом однажды вечером я вошла в раж — причем в сильный раж. Закончилось все тем, что я орала ему, что сейчас выйду на улицу и пересплю с первым встречным. Мне хотелось сделать Максу больно, заставить его понять, что я страдаю от его предательства. В общем, после этого я разрыдалась и заявила, что теперь никто не захочет спать со мной, потому что я никудышная и меня бросили. — Кей помолчала, пожала плечами. — А через неделю я оказалась в постели у Джека.
Тилли восприняла эти слова более-менее спокойно.
— Ты имеешь в виду, что пошла и переспала с ним вместо первого встречного? Ты выбрала его?
— Нет, мы встретились, чтобы выпить и поболтать, а потом продолжили. Все получилось само собой, было здорово. И знаешь что? Я так и не определила, была ли это идея Макса или Джека. Никто из них ни разу не проболтался.
— Ты думаешь, что об этом Джека попросил Макс?
— Я не исключаю такой возможности. Отчасти потому, что не верю, что Джек пошел бы на такое, если бы Макс хотя бы намеком не дал ему понять, что это было бы неплохо. Ох, кто знает? Как бы то ни было, это случилось. — Кей совсем не раскаивалась. — И свершилось чудо. Джек был хорош, и благодаря ему я снова почувствовала себя нормальной. Он вернул мне самоуважение. Я в большом долгу перед ним. Ночь получилась незабываемой.
Фу.
— Но… разве тебе не захотелось еще?
— Честно? Нет. Это не могло повториться, потому что мы с Джеком слишком долго были хорошими друзьями. И мы оба понимали это. Между нами не проскочила искра, ее просто не существовало. У нас был фантастический секс, и все. А потом мы нашли в себе силы снова стать друзьями. Возможно, для тебя это звучит странно, — сказала Кей, — но это правда.
По тому, как Кей пожала плечами, Тилли поняла, что она действительно так считает. Ну и ну, забавно.
— А ты рассказывала Максу?
Кей улыбнулась:
— Я сказала, что ночевала у Джека. Макс понял. Мне не понадобилось рисовать схему.
Тилли прилагала все силы к тому, чтобы самой не представить эту схему, однако все же ощутила укол зависти. Возможно, реакция Кей была нестандартной, не такой, как у женщины, чей муж объявляет себя геем, однако развелись они мирно и остались друзьями. Так что кто может утверждать, что они поступили неправильно?
Если что-то работает, не надо от этого отказываться. И не надо отказываться от этого, пока сама не попробуешь.
Только вот шанса попробовать ее лишили, не так ли? Потому что Кей заявилась, как сказочная фея, и помешала.
Ах, наверное, это к лучшему.
Глава 23
Мобильник Кей зазвонил, когда они приехали в Харлстон-Холл забрать Лу. На экране высветилось имя звонившего.
— Это мой агент, — пояснила Кей. — Может, Шарлин призналась, что она соврала, и теперь все снова меня полюбили? Или Френсису Форду Копполе ужасно захотелось снять меня в главной роли вместе с Джорджем Клуни?.. Ох, а может, Коппола и сомневается, а вот Джордж отказывается сниматься без меня?
— Наверняка все именно так.
Ах, мечты, мечты. Вернувшись к реальности, Кей ответила на звонок.
— Мегги, привет! Америка уже перестала отсылать меня в «Ковентри»?
— Это своего рода шутка? — Мегги славилась тем, что с подозрением относилась к английскому юмору.
— Извини. Есть новости?
— Шарлин все еще торгует своей историей. Теперь она ходит к терапевту по моральной поддержке. А еще она наняла скульптора по животным, и он должен изваять шестифутовую мраморную статую этой проклятой собачонки.
Шестифутовая статуя Ягненочка. Прикольно.
— А более радостные новости есть? К примеру, о том, что кто-то хочет дать мне работу?
Мегги тоже не находила в ситуации ничего радостного. В ее тоне не было даже намека на обычную веселость. Что тут удивительного: когда клиент неожиданно перестает приносить тебе деньги, чему тут радоваться?
— Никто не хочет брать тебя на работу, Кей. Сиди пока в Англии, затаись и старайся не попадать в неприятности. Или займись благотворительностью. Или подстрой так, чтобы тебя сфотографировали, когда ты выходишь с собрания Анонимных алкоголиков, — это было бы здорово. Но только не давай никаких интервью. Сиди тихо.
— Это несложно. — Здесь она, слава Богу, значительно менее знаменита, чем в Штатах, а Роксборо не кишит журналистами. — Так… гм, зачем ты позвонила?
— Только сказать, что вчера тебе принесли посылку. Какой-то парень прислал тебе цветы. Между прочим, вполне приличные. На глаз, долларов на шестьсот. И коробку шоколадных конфет. «Годива» или что-то в этом роде.
— Конфеты «Годива»? — Кей пришла в восторг, и ее желудок затрепетал, будто силясь сделать балетный пируэт. — Обожаю «Го-диву»! Кто же их прислал? Возможно ли, что Джордж Клуни каким-то образом догадался, что это путь к моему сердцу?
— Какой-то незнакомец. — Судя по тону, Мегги отметала все предположения. — Он послал все это, чтобы тебя подбодрить. Вот такие дела — здесь у тебя еще есть один почитатель.
— Если только это не попытка меня убить — а вдруг он распылил на цветы цианид. Лучше не приближайся к ним, — сказала Кей. — А вдруг отдашь концы?
— Это шутка? Ха-ха. Как бы то ни было, я тебе сообщила. Естественно, я забрала их домой — не пропадать же добру.
О да, естественно. Цветы — это цветы. Кей сказала:
— Замечательно. А конфеты ты мне перешлешь?
— Что? Ты издеваешься, солнце мое? Их уже нет.
— То есть ты их съела?
— О, вот теперь я понимаю, что ты издеваешься надо мной. Я сразу выбросила их в мусор.
Голос Кей зазвучал выше.
— Но это же «Годива»!
— Солнце мое, это же углеводы.
— Ладно. — Кей вздохнула и через лобовое стекло взглянула на здание школы, где вовсю надрывался звонок, возвещавший об окончании занятий. Как она сразу не сообразила, что Мегги не потерпит, чтобы шоколад находился в ее кабинете, а то калории сбегут из него и впитаются в нее через космос. — Как бы то ни было, приятно, что кто-то все еще на моей стороне. Придется написать письмо и поблагодарить его.
— Не утруждай себя. Честное слово, в этом нет надобности. Этим ты только поощришь маньяка.
Из школы выбежали первые ученики.
— Ты выбросила адрес, не так ли, — утвердительным тоном произнесла Кей.
— Ой, привет! — Мегги трансформировалась будто по мановению волшебной палочки и совсем другим тоном воскликнула: — Присаживайся, ты выглядишь потрясающе… Еще минутка, и я в полном твоем распоряжении… Кей, солнышко, я должна идти, только что пришел Дэмиен! Созвонимся, пока…
Короткие гудки. Голливудский способ дать тебе понять, что ты не представляешь интереса. Дэмиен — это последнее приобретение Мегги, ее восходящая звезда, которой, очевидно — если Мегги добьется своего, — предстоит стать следующим Брэдом Питтом.
Кей захлопнула телефон. Эх, а когда-то любимой клиенткой Мегги была она.
Сидевшая рядом Тилли попыталась ее утешить:
— По пути домой мы остановимся и купим тебе сникерс. Кому нужна эта «Годива»?
— Гм, дай подумать. Тебе? Мне? Лу? Всем.
— Кто их прислал?
— Мы это никогда не узнаем. Это одна из тайн природы. А вон Лу… ой, а это Эдди с ней?