— Я умею гонять, когда надо. К тому же рядом сидела Лу и кричала: «Быстрее, быстрее».
— Спасибо. И спасибо, что вернулся. Хотя я не представляю, как ты будешь чинить машину в темноте. Я так и не нашла фонарь.
— Я тоже не знаю, как буду ее чинить. — Джек улыбнулся, следуя за Тилли на кухню. — Я совсем не разбираюсь в машинах. Не переживай, мы оставим ее до Макса. Ставь чайник. У нас есть время до без десяти десять, потому что Лу хочет, чтобы ее забрали в десять минут одиннадцатого.
— Ты не обязан за ней ехать. Я вызову такси.
— Мне не сложно. Все равно больше никаких дел у меня на вечер нет. Да и ставки у меня вполне разумные.
Это замечание провокационное? Он ждет, что она спросит его, как ей его отблагодарить?
— Чай или кофе? — спросила Тилли.
— Кофе, черный, одна ложка сахару. — Он тепло усмехнулся. — Я уже и забыл, сколь увлекательны дискотеки, когда тебе тринадцать. Помню, я влюбился в одну девочку по имени Хейли и все придумывал, как, черт побери, оторвать ее от друзей, чтобы поцеловать.
Тилли подала ему кофе, и они сели за кухонный стол.
— И что, удалось?
— О да, я был крайне вежлив. Я сказал ей, что ее хочет видеть директор, который ждет снаружи, и что я должен ее проводить.
— Вежлив и хитер. И что она сделала, когда ты ее поцеловал?
— Продолжала жевать свою жвачку, а потом попросила меня купить ей коку. Вообще-то это неправда. — Джек помолчал, вспоминая. — Она попросила меня купить ей и трем ее подружкам коку. Каждой по банке.
Тилли рассмеялась.
— И ты купил?
— Нет! Я сказал ей, что у меня не хватает денег, а она заявила: ах, ясно, в таком случае она мне будет не по средствам. И ушла внутрь.
— Значит, ты не всегда был неотразим для женщин? — Тилли понравилось, что он рассказал историю, показывающую его в невыгодном свете.
— Господи, да. Первые несколько лет были ужасными. Но человек учится на своем опыте.
— А Хейли была красивой?
— Очень. Хотя я надеюсь, что с возрастом подурнела.
— Все было так давно, а у тебя столько горечи, — усмехнулась Тилли. — Тебе просто нужно записать все это в свой опыт. Как я записала того мальчишку, который растрепал всей школе, что я запихиваю в бюстгальтер вату.
— Жестоко, — покачал головой Джек. — Когда мне было пятнадцать, я встречался с девочкой, и она рассказала всем своим подружкам, что, выходя из кинотеатра, я споткнулся и упал плашмя.
Делиться историями, показывающими тебя в невыгодном свете, было забавно, но Тилли не могла заставить себя рассказать одну, ту, когда она описалась, хохоча над Мистером Бином. Это было из той серии, когда нельзя чужому давать слишком много информации.
— Один мальчик пригласил меня домой, чтобы познакомить с мамой, и мне пришлось делать вид, будто мне очень нравится блюдо, которое она приготовила на ужин. А блюдо было ужасным — одни хрящи, жилы и прочая гадость. — От воспоминания Тилли передернуло. — И после этого его мамаша подавала это блюдо каждый раз, когда я к ним приходила. Она всегда говорила: «Проходи и садись, детка, я приготовила твое любимое кушанье!»
Джек указал на нее чайной ложкой.
— А ты не допускаешь, что она решила, будто ты недостаточно хороша для ее драгоценного сыночка, и таким способом отделалась от тебя?
— О Боже, никогда об этом не думала! — Ошарашенная таким открытием, Тилли пришла в себя и замахала руками. — Между прочим, я сама так поступила! Много лет назад я встречалась с парнем и готовила для него все более и более жуткие блюда, пока он не стал жаловаться. И вот тогда я поняла, что делала это намеренно!
Джек изогнул бровь:
— То есть?..
— Я больше не хотела быть с ним, но при этом не хотела ранить его чувства. Я не такая, как ты, — сказала Тилли. — Мне не нравится первой разрывать отношения.
— Ты предоставляешь мужчинам делать грязную работу? Чтобы не чувствовать себя виноватой? — На его лице отразилось легкое удивление. — А что делать, если они не хотят с тобой расставаться? Если они не хотят тебя отпускать?
Тилли пожала плечами:
— Я буду становиться все ужасней и ужасней, пока не отпустят.
Джек взял свою чашку.
— Так и произошло с твоим последним приятелем? Макс рассказывал, что однажды ты пришла с работы и обнаружила, что он съехал с вашей квартиры.
Гм, значит ли это, что он расспрашивал Макса о ней?
— Верно, — ответила Тилли, — он съехал.
— Потому что ты вела себя с ним ужасно?
— Я бы не сказала, что ужасно. Я просто… дистанцировалась.
— Значит, поэтому ты не была подавлена, когда все это случилось?
— Наверное. — Тилли отпила кофе. — Он просто не был… единственным. Странное дело, правда? Можно выстроить в шеренгу десять тысяч мужчин и сразу понять, что девять тысяч девятьсот девяносто из них не в твоем вкусе. Ты остаешься с десятью приемлемыми, и теперь методом исключения тебе нужно выбрать из них. Все идет хорошо, ты думаешь, что каждый из них идеален во всех отношениях, и вдруг они делают или говорят нечто такое, после чего понимаешь: ты никогда не сможешь иметь с ними дело.
Джек широко улыбнулся.
— Я никогда не думал об этом в таком ключе. Все закончилось бы тем, что ты отказала бы десяти тысячам мужчин, прежде чем нашла того, кто тебе нравится. Не слишком ли ты разборчива, а?
— Я не имею в виду найти кого-то, с кем можно было бы ходить на свидания. Я говорю о том единственном человеке, с которым ты разделишь всю свою жизнь. А с возрастом человек действительно становится более разборчивым. — Снова пожав плечами, Тилли продолжила: — Когда я училась в школе, все девчонки воображали, как выйдут замуж за троих-четверых самых красивых мальчишек в классе. Мы даже тренировались писать свои новые фамилии в тетрадках. Гм, Ник Касл довольно симпатичный, как будет звучать Тилли Касл? Или Лайам Фергюсон с длинными ресницами. Дайте-ка примерить, Тилли Фергюсон… — Она изобразила, как ставит размашистую подпись с росчерком. — Эй, а выглядит здорово, нам точно стоит пожениться!
Джек серьезно сказал:
— Видишь ли, у мальчиков все по-другому. Мы никогда так не делали.
— Ну, ты не представляешь, чего лишился. Это было весело! Были и другие штучки, по которым можно узнать, насколько мы будем счастливы. Ты пишешь оба имени, одно над другим, затем вычеркиваешь одинаковые буквы, затем складываешь оставшиеся и делишь число, получившееся от имени мальчика, на число, получившееся от имени девочки. Если получается целое число, значит, из вас выйдет идеальная пара.
На лице Джека отразилась целая гамма эмоций.
— Ты шутишь. Вы этим занимались всерьез?
— Многократно. — О да, все те события быстро всплывали в памяти. — А если не получался ответ, на который мы надеялись, мы узнавали их вторые имена, включали их в уравнение и начинали все сначала.
Джек был явно ошарашен.
— Подожди. Девчонки в школе не раз спрашивали, какое у меня второе имя!
— Теперь ты понимаешь зачем? Именно этим они и занимались. Если смотреть на вещи оптимистически, — сказала Тилли, — все эти бесконечные упражнения с числами творили чудеса с нашим умением считать в уме.
Удивленный, Джек спросил:
— А девочки и сейчас этим занимаются?
— Не знаю. Я не вспоминала об этом много лет. Надо спросить Лу. — Тилли улыбнулась. — Я знаю, чье имя она выбрала бы для расчетов. Эдди Маршалл-Хиккса.
— У Лу есть приятель? — Судя по всему, эта мысль шокировала Джека.
— Пока нет. Спроси Лу, и она ответит, что терпеть его не может. Но мы видели их вдвоем в школе, — сказала Тилли. — Там все признаки флирта, они гоняются друг за другом и делают вид, будто ничего не происходит. Это так мило, они явно нравятся друг другу, но не могут заставить себя это признать.
Джек с умным видом кивнул, потом внимательно посмотрел на Тилли.
— Ты тоже так делала?
Стойте-ка, это вопрос с подвохом? Он имеет в виду здесь? Сейчас? С ним?
— Господи, конечно. — Тилли энергично закивала. — Когда мне было пятнадцать, я втюрилась в мальчика, который по утрам ездил на том же автобусе, что и я. Он все время поглядывал на меня. А я — на него. Так продолжалось неделями, и я знала, что нравлюсь ему. Потом он начал улыбаться и здороваться, и каждое утро я едва не падала в обморок от восторга. Я ничего о нем не знала, но для меня он был целым миром. Я представляла, как мы соединимся навсегда. Как мы поженимся, родим троих детей — двух девочек и мальчика. И каждый день я начинала воображаемый разговор с ним, и мы начинали оживленно беседовать. Но в реальной жизни я сидела и ждала, когда он сделает первый шаг: а вдруг я первой что-нибудь скажу, а он меня отошьет? — Ну и ну, откуда только это берется? Она же много лет не вспоминала о мальчике из автобуса.