Что происходит? Джек сказал, что будет здесь в восемь. До настоящего момента у Тилли не было ни малейшего сомнения в том, что он приедет, сейчас же ею владела страшная тревога. Время уже перевалило за восемь, а она не могла остановиться и все ходила взад-вперед по кухне. Надо же, разоделась, а ехать некуда. Как будто ей снова шестнадцать и до нее дошло, что мальчик, который уже давно ей нравился и который обещал встретить ее на автобусной остановке, обманул ее ожидания.
Неверие все сильнее смешивалось с горем по мере того, как стрелки часов медленно и неотвратимо подбирались к половине девятого. Тилли то и дело проверяла, работает ли телефон. В тридцать одну минуту девятого она стала возлагать надежды на автомобильную аварию. Не серьезную, но достаточно непростую, чтобы Джек оказался заблокирован в машине и не мог дотянуться до мобильника. Как только спасатели освободят его, он тут же позвонит. Исцарапанный, в синяках, но целый и невредимый, он станет извиняться, а она скажет ему, чтобы он не валял дурака, и главное — что он жив, а он все равно будет просить прощения, и врачи «Скорой» будут требовать, чтобы он немедленно убрал телефон, так как им нужно обследовать его, и она услышит, как Джек говорит им: «Есть только один человек, чье обследование будет мне приятно, и этот человек на другом конце провода».
Дзиииииинь. Телефон, лежавший на журнальном столике, наконец-то ожил и вернул Тилли в реальность. Она схватила его, как регбист — мяч. Конечно, он позвонил, естественно, у него есть веские причины, вероятно, он хочет предупредить, что уже едет и будет здесь через две минуты…
— Алло?
— Привет, это я. Слушай, извини, но я не смогу приехать за тобой. Кое-что случилось.
Голос был Джека, но звучал он не так, как у Джека. Он был встревоженным, сдержанным, совсем не таким, как всегда.
— Ты в порядке? — У Тилли взмокли ладони. — Ты заболел? — Тут она услышала, как где-то позади Джека открылась дверь и женский голос сконфуженно произнес: «Ой… извини…»
— Нет. Я в порядке. Гм, я не могу говорить сейчас. Извини, что так получилось. Позвоню завтра. Пока.
— Подожди… — Но было поздно, в телефоне воцарилась тишина. Тилли уставилась на него, пытаясь представить, что могло заставить Джека так поступить.
Только…
Только она знает ответ, не так ли? Нечто связанное с другой женщиной. Или с женщинами. Надо смотреть правде в глаза: женщины — это средоточие жизни Джека Лукаса. Он окружил себя ими, развлекается с ними и разбивает им сердца.
И она была близка — очень близка — к тому, чтобы с головой нырнуть в это безумие. Готова была поддаться ему, присоединиться ко всем этим несчастным, превратить себя в полную и окончательную дуру. Джек запрограммирован на то, чтобы причинять боль женщинам, которые появляются в его жизни. Он делает это на подсознательном уровне. Пока она фантазировала, что на этот раз все будет по-другому, он, образно говоря, ставил галочку против ее имени в своем списке.
Ведь все дело в том, что он не заинтересован ни в какой форме нормальных, осмысленных отношений. Роуз была его большой любовью, и он ее потерял. С тех пор он выработал иммунитет и не допустит, чтобы это повторилось. Лучше прятаться за чужие спины. Что вполне справедливо и даже разумно. В теории. Если только ты не принадлежишь к числу доверчивых жертв.
Коей она почти стала.
О Господи, а так хотелось, чтобы это произошло! Как же больно. Как же горько.
Тилли закрыла глаза. Если ей сейчас так горько, значит, она действительно была на волосок от гибели.
Глава 34
Каждый раз, когда звонили в дверь, у Эрин сводило живот от страха, что это ужасная Стелла. Когда позвонили в десять вечера, она испуганно посмотрела на Фергуса:
— Боже! Это она?
— Предоставь это мне. — Фергус встал с дивана и спустился вниз.
Вскоре он вернулся.
— Это некто не такой страшный.
— Тилли! — Облегчение сменилось тревогой. — Господи, что случилось? Ты ужасно выглядишь!
— Ты очень добра. Я купила вина. — Упав на диван и издав стон отчаяния, Тилли передала бутылку Фергусу. — Мне в большой стакан, пожалуйста. Ой, извини, я заняла твое место?
— Все в порядке.
Эрин похлопала Тилли по руке. У Фергуса было замечательное качество: когда неожиданно заявлялся друг, оказавшийся в беде, ему не приходило в голову сетовать на то, что им помешали.
Через секунду они услышали, как из бутылки с хлопком выдернули пробку. Фергус вернулся из кухни с двумя наполненными до краев бокалами.
Тилли взяла один.
— Спасибо. Тебе, кстати, тоже можно выпить.
— Я собирался сходить за заказом. Мы заказали индийские блюда. Тебе взять что-нибудь, или ты похватаешь у нас?
— Я слишком взвинчена, чтобы есть. — Тилли отпила вина. — Ну, может, небольшую жареную лепешку. Мне хватит, если учесть, как меня обманули.
Эрин спросила:
— Кто?
— Какая же я дура!
— Кто?
— Доверчивая дура.
— Так кто?
— Сама виновата. Раньше надо было думать.
— Я отберу у тебя вино, если не скажешь.
— Не надо. — Тилли отвела в сторону руку с бокалом. — Ладно-ладно. Джек.
— Джек Лукас?
— Не смей говорить: «Я же тебе говорила». Я и так все знаю. — Тилли посмотрела на Фергуса, который смущенно топтался у двери. — Большая ошибка, да?
— Сожалею. Джек — отличный парень, но…
— Но не идеальный материал для счастливого конца.
Взгляд Фергуса стал сочувственным.
— Ну, у него есть такая репутация.
— Ты же мне ничего не рассказала! — Эрин была потрясена. — Просто не верится, что ты все скрыла!
— Потому что рассказывать было нечего. Ничего, знаешь ли… не произошло. — А, чего стесняться. — Предполагалось, что все случиться сегодня вечером, — продолжала Тилли. — Но он позвонил мне и отменил свидание. Именно в тот момент, когда я стала беспокоиться, что он попал в аварию. Только подумай: я считала себя не такой, как остальные. И искренне верила, что между нами что-то есть.
Тилли взглянула на Эрин, увидела выражение на ее лице и поняла все без слов. Каждая из жертв Джека верила, что она не такая, как остальные. Его мастерство соблазнять было доведено до такого совершенства, что все думали: между ними что-то есть.
— Что он сказал, когда позвонил тебе?
— Ничего. Что не может встретиться, и все. Что кое-что случилось. Ха. — Тилли коротко посмеялась над этой старой двусмысленностью. — И очень быстро отключился. Но недостаточно быстро. И я услышала женский голос на заднем фоне.
— Вполне возможно, что у него были веские причины. — Однако обе понимали, что Эрин говорит это только для успокоения Тилли.
— Я только что проехала мимо его дома. Он там. Везде горит свет, на площадке припаркована еще одна машина.
Фергус спросил:
— А какая машина?
— Какая-то красная. Как бы то ни было, это не важно. Мне просто нужно было оказаться среди людей. И вы, двое, вытащили короткую спичку. — Тилли сделала еще глоток вина. — Теперь вам придется терпеть меня еще часа два, пока я буду плакаться вам в жилетку. — Она пригрозила им обоим пальцем. — Но вы не имеет права никому рассказывать. Я не желаю, чтобы весь Роксборо знал, в какой заднице я оказалась. Клянитесь своей жизнью. Это секретная информация. — В этот момент ее желудок протестующе заворчал. Возмущенная своей способностью страдать одновременно от несчастной любви и голода, Тилли сказала: — Ладно, лучше возьми мне порцию овощной самсы.
Фары освещали дорогу впереди. Брин и Дилис уехали в половине двенадцатого. Их визит взбудоражил все те эмоции, с которыми, как считал Джек, ему удалось наконец-то совладать. Когда Дилис оглядела гостиную и дрожащим голос спросила: «Ах, Джек, а где же фотографии Роуз?» — он почувствовал себя палачом. Попытка объяснить, почему он не выставляет снимки, только усилила их горе и боль. Чувство вины пронизывало его каждый раз, когда в его голове появлялись мысли о Тилли. Он ни под каким видом не мог рассказать Дилис и Брину, что встретил человека, который много значит для него, — они сочли бы это подлейшим предательством их дочери. Он слушал, как они говорят и говорят о Роуз, и старые чувства вновь поднимались на поверхность. В конечном итоге он обнаружил, что соглашается с ними, признает их правоту и приходит к выводу, что отношения, которые он хотел завязать с Тилли, абсолютно, совершенно неправильные.