Рено наклонился и коснулся губами одной груди, затем другой.
- У меня не хватает слов, чтобы описать эту красоту.
Кусок мыла скользил поверх панталон, намыливая талию, живот, бедра. Когда мужская рука легла на темный треугольник между ног, Ева испуганно вскрикнула.
- Нет причин волноваться, - пробормотал он. - Разве тебе больно?
Губы Евы дрожали. Она покачала головой.
- Чуть-чуть раздвинь ножки, - сказал Рено, легко трогая бедро Евы. Позволь мне вымыть тебя всю, и в особенности там, где я виноват.
Он смотрел Еве в лицо, ожидая ее решения.
Ева медленно изменила положение ног, предоставляя ему желанную свободу действий. В молчании, наполненном воспоминаниями о недавнем, он смыл все следы ушедшей в прошлое девственности.
- Если бы можно было забрать назад ту боль, я бы с радостью это сделал, - прошептал он. - Но оставил бы все остальное. Всю свою жизнь я мечтал найти такую страсть.
Ева едва сдержала вскрик, когда пальцы Рено расстегнули панталоны и стали сдвигать их вниз, а сам он оказался на коленях у ее ног.
- Держись за мои плечи, - предложил он хрипло.
Он почувствовал, как дрожат у Евы пальцы, и задал себе вопрос: страх или страсть?
- Подними правую ножку, - попросил Рено.
Давление ее рук на плечи Рено увеличилось. Он освободил ногу от панталон.
- Теперь другую ножку.
Она повиновалась, а затем вдруг замерла от прикосновения его пальцев к обнаженной тайне. Когда он погладил нежные лепестки, сладкая молния пронизала Еву. Она закрыла глаза и перенесла всю тяжесть тела ему на плечи, вцепившись в него дрожащими руками.
- Больно? - спросил Рено, подняв голову.
- Нет, - прошептала она.
- Тебе приятно?
- Этого не с-следовало д-делать...
- Но тебе приятно?
- Да! - горячим шепотом сказала она. - Боже мой, да!
Рено прислонился лбом к животу Евы и издал продолжительный вздох облегчения Он только сейчас понял, как боялся, что Ева ожесточится и замкнется в себе. Именно поэтому он пошел за ней к источнику. Его вел этот страх, а не желание.
- Какие упругие лепестки, - шептал Рено, нежно касаясь ее плоти, - и какие полные... Как крепкий бутон весной... А я ожидал увидеть здесь расцветший цветок, обласканный сотней солнц.
Ева не ответила. Она не могла. Тепло обволакивало ее тело, заставляя забыть обо всем, кроме этого мгновения и человека, который так нежно и сладостно ласкал ее.
Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, Рено прикасался щеками и шелковой щеточкой усов к девичьему животу и густой рощице под ним.
- Как здесь мягко, - шептал он. - Как тепло и уютно. Раскрой мне свои бедра, сладостная Ева. Позволь мне показать, каким я должен был быть с тобой... Не будет ни боли, ни крови... Одно лишь наслаждение, которого не забыть до смерти.
Закрыв глаза, Ева прислушивалась к сладостным токам, которые рождались у нее между ног от прикосновений Рено. Она предоставила ему полную свободу действий. Шелковистое обволакивающее тепло ошеломило ее, она почувствовала слабость в коленях. Ева издала стон удовольствия и покачнулась, теряя равновесие.
- Вот и правильно, - с ласковой улыбкой одобрил Рено, раздвигая стройные девичьи ноги. - Держись за меня.
Лишь ощутив тепло его дыхания между своими бедрами, она поняла, откуда такая нежность.
- Рено!..
Ответом было легкое движение языка внутри нее, и это исторгло из ее груди приглушенный, долгий стон.
- Не сопротивляйся этому, - выдохнул Рено. - Ты мне подарила то, что не дарила ни одному мужчине. Позволь мне подарить тебе то, чего я не дарил ни одной женщине.
- Боже, - прошептала Ева, чувствуя, как его ласки проникают до мозга костей, и всецело отдаваясь истоме.
Рено издал торжествующее восклицание, когда обнаружил атласный узелок у основания лепестков.
- Бутон набух, - прошептал он. - На сей раз он непременно расцветет.
Ева не могла говорить. У нее не было ни голоса, ни мыслей - лишь сладостные молнии пронизывали девичье тело, лишая его воли, отдавая человеку, который дарил ей наслаждение и одновременно сжигал в пламени страсти.
Рено видел, какой чувственный шторм сотрясал Еву. Аромат ее страсти говорил ему о всепожирающем глубинном пламени, бушующем в ней, и о приближении дикой, неистовой развязки.
Когда чувственный ураган ослабел, от нее пахнуло дождем пустыни, знойным и таинственным, несущим жизнь всему, что он оросит. А после бури она сама стала землей, омытой благотворным дождем, когда цвета становятся густыми и яркими и все сияет своей первозданной чистотой.
Рено с трудом заставил себя оторваться от нежной плоти и поднялся на ноги. Прижав ее голову к груди, он тихонько баюкал ее, пока девушка приходила в себя.
Наконец Ева, прерывисто вздохнув, посмотрела затуманенными золотыми глазами на Рено.
- Вот как бывает между мужчиной и женщиной, - сказал Рено, нежно целуя Еву. - Ради такого наслаждения жизни не жалко. Это не похоже на детское понимание любви.
У Евы сжалось сердце.
- Ты говоришь, что это можно испытать с любым мужчиной? - спросила она напряженным голосом.
Первым порывом Рено было сказать энергичное "нет". Он никогда не замечал в себе собственнических наклонностей, однако мысль о том, что Ева может позволить такие ласки другому мужчине, привела Рено в ярость.
- Так как же, Рено? - повторила вопрос Ева, напряженно глядя ему в лицо. При этом губы ее слегка дрожали.
- Некоторые люди подходят друг другу больше, чем другие, - проговорил он после паузы. - Ты разжигаешь меня сильней, чем какая-либо другая женщина. Я разжигаю тебя сильней, чем любой другой мужчина.
Рено заглянул в ясные золотые глаза девушки.
- Потому ты и отдалась мне. Вовсе не из-за моего выигрыша в покер... И не в любви дело... Дело просто в страсти, горячей, как тысяча дьяволов.
- И по этой причине мужчины и женщины вступают в брак? - гнула свое Ева. - Их толкает только плотская страсть?
Рено снова ответил не сразу.
- По этой причине женятся мужчины, - произнес он наконец. - Настоящую страсть способно испытывать чертовски немного женщин.
- Но...
- Иначе они не смогли бы так долго держаться, пока ищут мужчину, которого можно потянуть к священнику, - продолжил Рено, игнорируя попытку Евы возразить ему. - Как-то ведь эти милые создания добиваются своего, разве не так?