- Не более невероятно, чем землетрясение в Нью-Мадриде, которое изменило русло Миссисипи. Не более невероятно, чем ветер, дувший со стороны вулкана Тамбора с такой силой, что в Британии в том году не было лета.
- Как?
- А вот так. Байрон написал об этом целую поэму, - сказал Рено.
- Боже мой, если один маленький вулкан удостоился поэмы, что написал бы Байрон об этом? - воскликнула Ева, показывая на пейзаж.
Рено едва заметно улыбнулся.
- Не знаю, но я бы с удовольствием почитал.
Лицо Рено стало серьезным.
- Мир представляет собой единое целое. Все взаимосвязано. Это большая, но в общем-то единая страна. Скоро Рейф это поймет и перестанет странствовать.
- А пока не поймет?
- Рейф напоминает ветер, он живет только тогда, когда в движении.
- А ты? - негромко спросила Ева.
- Я останусь таким, каким был всегда... Человеком, который верит только в одну ценность. То, что никогда не портится... Слезы бога солнца, неземная красота, принесенная на землю... Единственная вещь, на которую можно положиться... Золото.
Наступило продолжительное молчание. Ева смотрела на пейзаж невидящими глазами, ей хотелось разрыдаться. Другого она и не могла ожидать от Рено, однако острота боли свидетельствовала о том, что в глубине души все-таки ожидала.
Она была соблазнена чувственной страстью и любовью. На ее страсть ответили еще более сильной страстью.
Ее любовь не нашла ответа.
С того момента, когда Ева отдалась Рено, мир для нее изменился. Для него он остался прежним. Он следует своему Золотому Правилу:
"Нельзя положиться на женщин, можно положиться на золото".
Рено встал и протянул Еве руку. Он с такой легкостью поставил ее на ноги, что она с изумлением подумала: способен ли он когда-нибудь уставать, страдать от голода, холода и бессонницы?
- Время двигаться, моя сладкая девочка.
- Мы не будем разбивать здесь лагерь?
- Нет. Шаман был прав. Дорога здесь легкая, мы можем двигаться при луне.
Когда Рено направлялся к лошадям, Ева снова взглянула на величественный, таинственный лабиринт.
- Корабли из камня, - прошептала она. - Почему Рено не видит их?
17
Даже после захода луны изобилие звезд в небе рождало призрачные тени. Прозрачные, как вуаль, они были тем не менее вполне реальными.
Ева с горечью подумала, что и звездный свет против нее. Он подтверждает невыполнимость требований, о которых говорил Рено:
"Корабли из камня, сухой дождь, свет, который не порождает теней".
Она уже встретила целую армаду кораблей из камня, но сухой дождь оказался все таким же невозможным, как и раньше. То же самое со светом без теней.
Одна из лошадей захрапела, нарушив невеселые размышления Евы. Она перевернулась на своем матрасе, кляня бессонницу, жесткую землю и мрачные Думы.
Хотя земля была и не тверже обычного. После смены позы ей не стало удобнее. Правда, теперь ей было лучше видно кострище.
На фоне неба четко вырисовывался крупный силуэт Рено. Его обнаженный торс и ноги казались почти черными. Очевидно, он готов был лечь, но все не ложился.
Он молча стоял, глядя скорее на Еву, чем на звезды над головой. Ей было интересно, куда он уходил, почему перед уходом приказал ей спать и знает ли он о том, что она не спит.
Рено заговорил, тем самым ответив на один из ее вопросов.
- Не спится? - спросил Рено негромко.
- Да, - призналась Ева.
Он подошел и присел на корточки возле ее матраса.
- А знаешь, почему? - спросил он.
Она покачала головой и тоже спросила:
- И тебе не спится?
-Да.
- А знаешь, почему? - словно эхо, повторила она его вопрос.
При свете звезд было видно, как он улыбнулся.
- Да, - сказал он.
- Тебя беспокоит Слейтер?
- Должен бы.
- Но не беспокоит? - настаивала Ева.
- Во всяком случае, не до такой степени, чтобы из-за этого не спать.
- Тогда почему же ты не спишь?
- Из-за тебя.
Ева приподнялась на локтях, пытаясь в полутьме рассмотреть выражение его лица.
- Я слишком шумно переворачиваюсь? - высказала она предположение.
Рено засмеялся.
- Нет. Ты грациозная и бесшумная, как кошка.
Ева подождала, глядя на него блестящими при тусклом освещении глазами.
- Но всякий раз, как ты шевелишься, я думаю, какая ты теплая под одеялом и как я мог бы лежать рядом и трогать это сонное тело.
- Я думала, что ты не хочешь...
- Ты так думала?
- Да, - шепотом подтвердила она. - Ты даже не смотрел на меня, когда мы разбивали лагерь.
- Я просто не смел. А хотел я тебя очень даже сильно...
- А почему ты был сердит? Ты думал, что я откажу тебе?
Рено глубоко вздохнул и приглушенно ругнулся.
- Я не был таким с мальчишеских лет, - нарочито грубо сказал он. - Мне это чертовски не нравится.
- Я ведь не дразню тебя. Я люб... - Ева мгновенно поправилась: - Я хочу тебя до такой степени, что не в силах дразнить.
Она сдвинула в сторону одеяло, молчаливо приглашая его к себе.
- Ты устала, я тоже, - в смятении произнес Рено. - Завтра предстоит долгий и трудный день. У меня хватит выдержки, чтобы не трогать тебя.
- Я хочу тебя, - повторила она.
- Ева, - прошептал Рено, тщетно пытаясь преодолеть в себе жар, который он почувствовал при ее словах.
Почти беззвучно застонав от желания и страсти, Рено стал на колени и расположился рядом с Евой под одеялом. Она почувствовала, как дрожит рука, прикоснувшаяся к ее лицу, и с удивлением подумала, что может оказывать такое воздействие на этого могучего человека.
- Я боюсь причинить тебе боль, - признался он хрипло. - А хочу я тебя так, что этого не выразить... Тебе было больно...
- Сейчас все в порядке.
Ева наклонилась, целуя руки Рено, а он шептал ее имя, вдыхая аромат роскошных девичьих волос.
- Сейчас все в порядке, - успокоила она Рено, касаясь губами его кожи. - Я снова хочу стать частью тебя.
- Сладкая девочка, - шептал он. - Сладкая и горячая.
Жадные прикосновения ее рта красноречиво говорили о силе желания Евы, и это ударило ему в голову, словно доброе виски. Поцелуй начался нежно, но характер его быстро изменился: он стал страстной прелюдией к грядущему более глубокому соединению. Рено пытался укротить в себе дикое пламя, которое мучило его с того времени, когда он искупал Еву в бассейне, но тут же ясно осознал тщетность своих усилий. Он погрузился языком в бархатную глубину ее рта, сгорая от неукротимого желания.