Я встал и направился к выходу, цепляя пьяного Сашку за шею. Выйдя в коридор, втолкнул друга в туалет. Черт, и когда он успел набраться? Водки было всего ничего, большей частью догонялись коктейлями.
– Проблюешься, Савельев, дуй на кухню, там сориентируешься. Можешь кефирчиком подкрепиться, только не подохни.
– Ну, спасибо, придурок!
– И тебя в то же место.
– Да пошел ты…
Дверь за спиной хлопнула, я растолкал народ, набросил на плечи куртку и вышел на улицу. Огляделся по сторонам, спрыгивая с крыльца.
Прошел уже час с тех пор, как я последний раз выходил сюда в надежде найти девчонку. Где же скелетина? Уже поздно, слишком поздно для того, чтобы прятаться на улице. Шутки закончились, а вместе с ними пропала и злость: где бы ни скрывалась сводная сестра, ей пора было вернуться в дом. В сумасшедший дом, где гремела музыка и слышался смех. Где каждая вторая парочка плевать хотела на предрассудки и нравы, и мы с Ленкой не были исключением. Где было тепло, сыто и где такому хрупкому существу, как Эльф, стоило сейчас находиться.
Одной, в комнате, за надежно закрытой дверью.
Я снова обошел дом и осмотрел гараж. Вернувшись в шум вечеринки, прошел по комнатам, бесцеремонно открывая двери.
– Эй, Фрол, давай к нам! У меня подружка скучает!
– Зашибись! Хата что надо!
– Надеюсь, утром родители не прибьют тебя за яйца к потолку? Черехино им наш дебош не простит.
– Ты, Хомяк, за свои яйца переживай. Целее будут!
Где ты, скелетина? Твою мать, где ты?!
– Стас, ты что, обиделся? – выпавшая из толпы подруг Ленка повисла на моем плече. Заныла, обнимая за шею. – Я же только с тобой так себя веду, ты знаешь! Стасик, пошли наверх, а? Я так устала, – разобрал невнятное у лица, прежде чем отцепил ее от себя и забыл за спиной.
– Уезжай домой, Полозова. Закругляемся!
– Но, Стас…
– В следующий раз!
Пора завязывать с этой долбаной вечеринкой!
Я снова вышел на улицу, чтобы забраться в первую попавшуюся машину. Захлопнув за собой дверь и тем самым отрезав звуки, набрал знакомый телефонный номер…
– Батя? Привет. Ты давно звонил Насте?.. Да нет, все нормально. Я здесь у Сереги Воропаева задержусь на час, матери только не говори. Игрушку новую на комп установим, и вернусь. Да, хочу Насте позвонить, предупредить, что скоро буду, все же сестра она мне, пусть и сводная. Нет, не нужно звонить, я сам. Да, скинь сообщением…
– Извините, на данный момент абонент не может принять ваш звонок…
– Извините…
– Извините…
– …вы можете оставить голосовое, смс-сообщение или попробовать позвонить позднее.
– Збруев? Это Стас Фролов. Слушай, Збруев, есть телефон Кузнецовой? Да, твоей одноклассницы Кузнецовой! Что значит не дашь? Совсем, салага, страх потерял?! Да не нужна мне твоя Дашка! Узнай только: ночует с ней кто-то из подруг или нет? Сделаешь?..
– Алло?! Нет, не ночует? Че-ерт. Ладно, пока.
– Телефон абонента недоступен…
– Извините, телефон абонента временно недоступен…
И так еще тридцать гребаных раз. Тридцать звонков девчонке, оставшихся без ответа. Канувших без следа в тишине подступившей ночи.
Я уронил трубку, чувствуя, как на горло опустилась холодная рука страха. Обхватив ледяными пальцами глотку, сдавила кадык, перехватив дыхание. Беспокойство – чистое, неприкрытое, жалящее, до сих пор незнакомое мне – ударило в грудь, обожгло затылок, едва не поставив на колени… Чужой голос, шелестя, прошептал в ухо, словно предвкушая веселье: «Ты не должен был так поступать со скелетиной. Со своим трусливым, молчаливым эльфом, чьи глаза умеют смотреть в душу и кому сегодня ты хотел сделать особенно больно. Что ж, у тебя получилось, парень. У тебя получилось…»
Я вспомнил, как затащил Ленку в свою комнату и раздел на постели, где спал Эльф и где витал ее нежный запах. Где все было знакомым и моим. Мне почти хотелось, чтобы она вошла. Истово хотелось испачкать мир, не принадлежащий мне – пугающий и вместе с тем манящий, в котором жила худенькая, как тростинка, синеглазая девчонка. Задушить то, что мучило меня, когда я видел ее, когда представлял, как касаюсь ее, сжимая в руках другую. Чувствуя от разочарования злость и обиду. И ненависть. На нее, на себя, на весь сволочной мир, что посмел обыграть меня. Отнять то, что мне никогда не принадлежало и не могло принадлежать. Тогда мне и вправду хотелось сделать ей больно. Тогда, но не сейчас.
Распахнув ворота, я выскочил на улицу и побежал. Куда – не знаю, подальше от никчемной вечеринки и друзей, от того, что еще минуту назад казалось настоящим и необходимым, живым, но вдруг поблекло, обратившись в пыль. Остановила меня тишина. Заснеженный проулок, спящие за высокими заборами окна домов и что-то еще. Незнакомое, острое чувство, отозвавшееся уколом в сердце, заставившее, напоровшись на него, повернуть обратно.