— Я не знаю, о каком колье вы говорите, — всхлипываю я.
— Ну нахера вот эту игра в партизанку, а? — вздохнув, восклицает усач. — Всё равно ты всё расскажешь. Кто тебя нанял, кому колье передала, всё. Всё, понимаешь?
— Да не знаю я о каком колье вы говорите! — кричу я.
— Затнись, нахер! — дёргая меня за руку, рявкает бугай. — Или я тебя сам заткну!
— Ты полегче с ней, — говорит усач. — Босс сказал: чтобы с неё ни волоска ни упало. Доставить в целости и сохранности.
— Куда доставить? — едва ли не шёпотом от испуга, спрашиваю я.
— В Швейцарию, — усмехнувшись, отвечает усач.
Это настолько неожиданно, что я даже опешиваю.
— А… А зачем? — осторожно спрашиваю я.
— Узнаешь, — фыркает усач, и снова поворачивается лицом к дороге впереди.
Некоторое время мы едем молча.
— Ты бы музыку какую включил, — хрипит бугай. — А то, бля, тоска. Не выкинься этот придурок, сейчас бы в бильярд играли.
— На бильярде, — отзывается короткостриженный за рулём. — Играют на бильярде, а не в.
— Да мне похер, Вась, «на» или «в», — раздражённо говорит бугай. — Мне по факту с этой козой кататься туда-сюда — вообще не в кайф. Ты включишь музыку, нет?
Усач останавливающим жестом поднимает левую руку:
— Погоди с музыкой. Мне звонок сделать надо.
Короткостриженный молча кивает.
Мы несёмся по освещённому фонарями ночному шоссе с редкими встречными машинами. По обе стороны — чёрные стены леса.
Усач «Иваныч» поворачивается к нам.
— Только предварительно осмотри её, — кивает он на меня бугаю. — Мало ли, прослушка. Вряд ли, конечно, но перестрахуемся.
— Нет у меня прослушки, — устало говорю я.
Слёзы высыхают на щеках.
— Тебя не спрашивал никто, — говорит усач. — Сопротивляться не рекомендую. Мы это всё равно сделаем, а вот если ты будешь строить из себя хер знает чё, могут быть синяки и ссадины. И нас за это не похвалят и тебе это вряд ли понравится. И на этом основании, предлагаю тебе просто пойти нам навстречу и понять, что ничего личного тут нет. Это просто мера предосторожности. Ты поняла?
Вздохнув, обречённо киваю.
Бугай хватает меня и разворачивает лицом к себе.
Я сглатываю и устало закрываю глаза.
Бугай облапывает меня, заставляет привстать, снять куртку, тщательно ощупывает её, особенно карманы, воротник и рукава, заглядывает под пуловер, водит по моему телу своими грубыми шершавыми ладонями в поисках «жучков», ощупывает ноги, заставляет снять обувь и носки, копается в них.
Чувствую себя отвратительно. Вещью. Но возражать не смею — что я сделаю против трёх мужиков в салоне автомобиля, несущегося по шоссе?
— Порядок, — наконец удовлетворённо говорит бугай и отсаживается к окну. — Чистая, вроде.
— Так «вроде» или «чистая»? — уточняет усач.
— Иваныч, я ничего не нашёл. А мобильник и сумочка её — у тебя.
Усач удовлетворённо кивает и говорит мне:
— Обуйся.
Я послушно принимаюсь поочерёдно надевать на ноги ботинки и шнуровать их.
— Алло, Сань, — слышу я голос усача. — Слушаешь? Да. Нет. Да эксцесс небольшой. Знаешь уже? Ну, тем лучше. Да забей. Я чё звоню… Документы на Антипову нужны. Сейчас. С лёгким паром! Да, все. Загран, виза, все. Затем, что она похожа, Саша! — рявкает в трубку усач. — Да и посрать! Нет, Шумейко не подойдёт, она брюнетка, а эта русая. И вообще лицо другое! — некоторое время он слушает, пытаясь вставить слово, а потом снова взрывается бранью: — Да мне посрать, Саша! Езжай, значит, за ними в Подольск! И ничего, блядь, подождёт! Это куда важнее! Да! Да! Потому что босс сказал везти её к нему! Да, Саша, да! Это срочно! Сейчас её в розыск объявят — и всё, блядь, жопа! Её вывозить из страны надо туда, где не выдадут. А кто будет их оформлять? Ты?! Может, Пушкин?! Вот-вот. Кто ей их вообще щас оформит, сам подумай? — снова молчит, а потому же тише продолжает: — Да ничё не будет. Везде свои люди, Саша. Это формальность. Но она нужна! А у тебя есть время. Да. Я сейчас джетом буду заниматься, так что успеешь. А её никто и не собирается светить, Саша! Ты меня за идиота-то не держи! — опять слушает, на этот раз без попыток перебить собеседника, а потом уже почти спокойно говорит: — На «Глобал 6000» полетим. Смской босс сбросил. Да, там уже готовят его. Ты успеваешь, Саша. Есть даже люфт небольшой. Но ты не злоупотребляй. Хорошо. Хорошо. Вот, другой разговор. Всё, я тебя жду. Всё, давай. На связи.
Усач отключает пальцем смартфон, вглядывается в экран, и с чувством восклицает:
— Еблан тупой!
— А чё случилось-то? — хрипло интересуется бугай.