— Знаешь, я могла бы присмотреть за ребенком для тебя, — предложила Марен. — Если у тебя будет свободный вечер на следующей неделе, и вы двое захотите поужинать, если только я не буду преподавать в этот вечер, я с удовольствием это сделаю.
— Я тоже не против, — сказала Стелла. — Если Марен придется преподавать в твой выходной, дай мне знать. Я сделаю это. Я люблю детей.
— Правда? — любовь и благодарность к моим сестрам захлестнули меня. — Вы сделаете это?
— Конечно, — сказала Марен, и Стелла кивнула.
— Вы, девчата, самые лучшие. Давайте я проверю свое расписание, и свяжусь с вами, — взволнованно сказала я им. — И позвольте мне убедиться, что Нейт не против, но я уверена, что он согласится.
Позже, после обеда, я рассказала ему об их предложении, когда мы прогуливались с Пейсли в коляске по речной набережной. Он остановился на месте.
— Ты серьезно? Они действительно предложили это сделать? — он выглядел особенно красивым с развевающимися на ветру волосами и в солнцезащитных очках-авиаторах.
— Да. И они будут очень хорошо с ней обращаться. Стелла была няней, а Марен диснеевской принцессой. На самом деле, я нанимала ее на дни рождения богатых детей в костюме Золушки несколько раз, — я хихикнула при воспоминании. — И она всегда хорошо относилась к этому. Хотя она каждый раз зарабатывала хорошие деньги, по крайней мере, несколько сотен баксов, так что это помогало.
Нейт покачал головой.
— Не могу поверить, что люди действительно платят такие деньги за то, чтобы кто-то появился в костюме на дне рождения, особенно для ребенка.
— О, поверь, — сказала я ему. — Я проводила детские вечеринки, которые стоили тысячи и тысячи долларов. Эти люди хотят не просто кого-то в костюме Золушки из «Target» с Айподом. Они хотят платье и замок, карету из тыквы, настоящих белых лошадей, сложные декорации, диджея со стереосистемой, серебряные чайные сервизы, торты в форме стеклянной туфельки, фейерверки, отбойники, пиньяты, танцпол, художников по гриму…
Он застонал.
— Стоп. Просто остановись прямо здесь. Пока Пейсли не услышала тебя и не подумала, что это хорошая идея.
Я засмеялась.
— Разве ты не хочешь устроить для своей дочери праздник принцессы?
— Нет. Она может устроить обычную вечеринку с соседскими детьми, как это делали мы в детстве, когда играли в музыкальные стулья, прицепляли хвост к ослу и ели кусок домашнего желтого торта с шоколадной глазурью на бумажных тарелках с пластиковыми вилками и тающим мороженым, — сказал Нейт.
— Мы? — с любопытством спросила я. — Думала, у тебя нет братьев и сестер.
— Я имел в виду тебя и меня, — быстро сказал он. — Дети из нашего поколения.
— А. Ну, подозреваю, что потом ты захочешь побаловать свою дочь немного больше, чем сейчас. Держу пари, она будет обводить тебя вокруг пальца, как мы с сестрами обводили нашего отца. Он никогда не мог нам отказать.
После этого Нейт замолчал, так резко, что я забеспокоилась, что сказала что-то не то.
Думал ли он о своем будущем с Пейсли? Или о своем прошлом? Может быть, он представлял себе пригородный район, в котором вырос, и думал, не обязан ли он дать дочери такое же воспитание?
Лофты в центре города были прекрасны для одиноких людей вроде нас, но, если у вас были дети, вам нужно было думать о таких вещах, как безопасные места для игр, школа, друзья поблизости. Но вместо того, чтобы снова спросить его о планах, я сменила тему.
— Что ты думаешь о том, чтобы позволить моим сестрам посидеть с ребенком, чтобы мы могли сходить куда-нибудь вечером на этой неделе? Я посмотрела свое расписание, и хочешь — верь, хочешь — нет, но у меня нет никаких мероприятий, запланированных на эти выходные.
— Правда? Это мило.
Я могла сказать, что он все еще растерян, и постаралась не разочароваться в наших несопоставимых уровнях возбуждения.
— Ну, дай мне знать.
Несколько минут мы шли молча, и я смотрела на реку Детройт, удерживая волосы, чтобы они не летели мне в лицо, и гадая, о чем он думает, почему вдруг стал безмолвным. Когда мы подошли к подножию моста Белль-Айл, я спросила, хочет ли он пройти по нему или повернуть обратно.
Он посмотрел на коляску.
— Повернем, наверное. Ей скоро нужно будет поесть, а дома ее легче накормить.
Я кивнула, и мы начали идти обратно. Прошло еще десять минут, и я больше не могла выносить молчания.