Повинуясь минутному капризу, Куин повернула налево и сбавила скорость, чтобы взглянуть на особняки, украшенные к празднику. Куин усмехнулась, вспомнив, что, когда ей было около двенадцати, она не могла понять, почему Холистеры должны жить так далеко от города, на ранчо, ведь многие ее друзья жили среди тихого великолепия Альдера. Но восхищение городом быстро прошло, и Куин уже больше не жалела о своем деревенском происхождении.
Чем дальше она отъезжала от центра, тем все менее презентабельными становились дома, лишенные интереса с точки зрения архитектуры; и, наконец, последняя маленькая улица с крошечными бунгало и одноэтажными блочными домами привела к озеру, которое обозначало северную границу города.
Куин знала, что в это время дня на замерзшем озере будет полно любителей кататься на коньках. Не в состоянии противиться желанию, она притормозила на небольшой стоянке справа, заглушила двигатель и на минутку положила руки на руль перед тем, как выйти из машины и пройти по замерзшей тропинке к озеру.
Наполовину скрытая небольшими белыми соснами, посаженными два года назад Комиссией по улучшению состояния озера, Куин спрятала руки в карманы джинсов и наблюдала за вечерним шоу, которое разыгрывалось на этом озере каждую зиму с тех пор, как в этой долине человек впервые надел коньки. Местами лед был глубоко изрезан, и для тех, кто не смотрел, куда едет, катание на коньках становилось небезопасным. Группа подростков проехала на коньках мимо нее, держась за натянутую веревку. Она увидела, как один из мальчиков, державшийся за самый конец веревки, неожиданно споткнулся, его ноги взлетели вверх, и он приземлился на лед. Куин видела, что ему больно, но мальчик все равно смеялся, довольный тем, что увлек за собой большую часть цепочки, и не одному подростку пришлось тормозить об лед мягким местом.
Куин отошла в тень сосен, улыбаясь и вспоминая те далекие зимние дни, когда она развлекалась точь-в-точь так же, как и это новое поколение молодых жителей Ларкспура, - каталась на коньках, веселилась, флиртовала, промерзала до костей, но все же смеялась и, да, несомненно, флиртовала. Многие увлечения зарождались именно здесь. Да о чем тут говорить, на катке влюбились друг в друга ее родители! И сама Куин бегала на коньках по этому льду, а за ней гонялся ее школьный возлюбленный. Точно так же, как эти.
Она с интересом наблюдала, как мимо нее пронеслась на тонких сверкающих коньках девушка. Ее шапка была в руках парня, который убегал от нее. Девушка с криками гналась за ним, ее длинные каштановые волосы развевались, лицо разгорелось от погони. Куин вздохнула, охваченная ностальгией. Не была ли и она когда-то девчонкой, бросавшейся в погоню по озеру за парнем, который делал вид, что не обращал на нее внимания? И не закончится ли эта погоня в одном из самых удаленных уголков озера, где парень украдкой коснется холодными губами ее губ? А потом они вернутся назад к цепочке и будут снова и снова проигрывать эту сцену до самой темноты.
О да, Куин так хорошо знала эти забавы!
А где, интересно, ее старые коньки? Может быть, ей удастся уговорить сестер покататься с ней на озере как-нибудь днем на предстоящей праздничной неделе. Будет здорово вновь заскользить по льду, подумала Куин, затем засунула руки в карманы куртки и обнаружила там смятую долларовую купюру. Она пошла по твердой как камень земле к небольшой стойке, где конопатая девушка продавала горячий шоколад под бело-зеленой деревянной вывеской "Вся выручка от продажи идет в фонд организации "Молодежь Ларкспура"". Куин показала один палец, и девушка налила чашку горячего какао, украсила его взбитыми сливками, закрыла чашку крышкой и протянула через узкий прилавок Куин.
Над катком быстро сгущались сумерки, и кое-кто уже потянулся к краю озера и делал первые неловкие шаги по заснеженной земле. Тем, кто поменьше, пора было возвращаться домой. Девушки звали своих сестер, наклоняясь, чтобы помочь детям развязать коньки и переобуться. Та, у которой отобрали шапку и которая смеялась и заигрывала, отбирая ее, сейчас склонилась над своей сестренкой. До боли знакомая сцена.
Когда-то и Куин вот так же помогала не хотевшей уходить с катка Лизе. Как это было давно!
Но есть ситуации, которые повторяются во все времена.
Пора было и ей ехать домой. Куин повернулась и прямиком пошла к машине, грея руки чашкой с горячим напитком.
Она села в машину, включила печку, и по ее телу пробежала дрожь. Был холодный день, и температура быстро падала по мере того, как садилось солнце. Она развернулась на Озерной дороге и на минуту остановилась; ее взгляд был прикован к маленькому зеленому домику в стороне от дороги. Все тот же маленький зеленый домик, на который она старалась не обращать внимания с того момента, как решила остановиться у озера.
Старого гаража, когда-то стоявшего в конце грунтовой дороги, больше не было, так же как и семьи, жившей здесь когда-то: парень, девочка, их бабушка и иногда их отец, в те редкие дни, когда вспоминал о своих детях. Куин была в этом доме лишь однажды, когда умерла бабушка. Шестнадцатилетняя, по уши влюбленная в парня, Куин пришла с цветами и пирогом, так же как делала ее мать, когда умирал кто-то из соседей. Она стояла на ступеньках и стучала в дверь, чувствуя себя взрослой. Парень приоткрыл дверь, и она смогла увидеть, что в доме было мало мебели, а его отец сидел на единственном старом стуле в тусклой гостиной Парень был ошарашен тем, что она пришла, и не пригласил ее войти в дом Позднее, на похоронах старой женщины, Куин стояла между отцом и матерью и видела, как лицо парня исказилось гримасой боли, когда легкий гроб опускался в могильную яму, и ей хотелось подойти к нему, обнять, утешить.
"Что ж, - безжалостно напомнила себе Куин, - того парня уже давно нет, так же как нет и той девчонки, какой я была, когда любила его".