Ладд посмотрел на землю. Он что-то пробормотал.
— Громче, пожалуйста.
— Моя мать научила меня им.
Тона Крийд начала хихикать. Варл, Белтайн и даже Роун, несмотря на свое мрачное настроение, тоже начали смеяться, но только хохот Тоны по-настоящему резал воздух. Это заставило Харка вздрогнуть. Он знал этот звук: фальшивый смех приглушенной боли.
Гаунт поднял руку для тишины. — Не, серьезно, — сказал он. — Пусть Нахум продолжит. Нахум?
— Лучше нет, если вы не против, сэр. Я сказал не к месту.
— Считай это приказом.
— Ах. Ладно. Да, сэр. Ну, была считалочка, которую она использовала, чтобы сдерживать беспокойство. Вы считаете один, два, три, и так далее, и глубоко вдыхаете после каждого счета.
— В этой пыли? — фыркнула Крийд. Она оттянула край накидки вниз, откашлялась и выплюнула комок серой слизи.
Ладд посмотрел на Гаунта и поднял плечи. — Она говорила «Трон Терры» между каждым счетом. Один, Трон Терры… два, Трон Терры… три...
— Могу я задать тебе вопрос, Нахум? — сказал Гаунт.
— Конечно, сэр.
— Твоя мать была особенно беспокойной женщиной?
Ладд пожал плечами. Частицы песка упали с его кожаного пальто. — Думаю, что так. Она всегда нервничала, насколько я помню. Ее нервы изводили ее. Она была морально неустойчивой. Вообще-то, я не знаю. Когда я видел ее в последний раз, мне было восемь. Меня отправили в схолу. Я полагаю, что она уже мертва. — Внезапно, Крийд перестала смеяться.
— Я тоже был юн, когда потерял свою мать, — сказал Гаунт. Может быть, он и лгал, но никто не собирался опровергать это. — Нахум, я кажусь тебе, как особенно беспокойная женщина?
— Конечно, нет, сэр.
— Конечно, нет. Но я особенно беспокойный командир. Ты не против, если я воспользуюсь считалочкой твоей матери?
— Нет, не против, сэр.
Гаунт повернулся и начал идти к невидимому дому.
— Один, Трон Терры… Два, Трон Терры…, — начал он. На десятый Трон Терры, он повернулся и пошел назад к ним.
Ветер стих до легкого ветерка. Пыль опала. Вышло солнце.
Эзра ап Нихт, который все время был тих, положил свою тонкую руку на руку Гаунта, и кивнул в направлении дома.
— Хистью, соуле.
Ибрам Гаунт повернулся.
Впервые они увидели дом.
3. ПРИЗРАКИ В ДОМЕ
С.П. Эликона, С.П. Эликона, это Дерево Нала, это Дерево Нала.
Цель достигнута.
Безопасность места к закату.
Врагов нет в настоящее время.
Дерево Нала отбой.
(конец передачи)
— Дубликат вокс-передачи, пятый месяц, 778.
I
В течение десяти минут безпылевой, безпесенной тишины, которая последовала, Призраки были в состоянии впервые нормально посмотреть на место, которое позже может зазвенеть от звуков их смертей.
Хинцерхаус.
Особо не на что было смотреть: укрепленная сторожка, встроенная в основание возвышающейся скалы и, над ней, несколько этажей бронированных казематов и блокгаузов, торчащих из скалы, как балконы в театре. Высоко, на вершине скалы, были признаки черепичных крыш на длинных, соединенных коридорах и башнях. О обе стороны от дома линия горного хребта была пронизана башнями и многообещающими укреплениями, подобно бородавкам и волдырям, торчащим на сморщенной коже.
Крепость-дом. Дом-крепость. Бастион, проложенный в невозмутимой горной скале.
— Фес, — сказал Далин Крийд.
— Тишина в шеренге! — крикнул его ротный офицер.
Далин прикусил губу. Каждый человек вокруг него думал так же, но Далин был самым молодым и самым новым из Призраков, и он все еще учился стоицизму и полевой муштре. На краткое мгновение он почувствовал себя полным дураком.
И самым худшим было то, что он понимал, что все присматривают за ним. Далин получил специальное место в полку, в котором ему было совершенно не комфортно. Счастливый талисман, новая кровь.
Он был мальчиком, который сделал хорошее, первый сын Призраков.
И дурная скала Яго была его первым боевым назначением в качестве части Танитского Первого и Единственного, что выглядело больше, как обряд посвящения, как инициация. У Далина Крийда было большое наследие, которое нужно поддерживать.
Два больших наследия, на самом деле: полка и его отца.
Вокс защелкал, когда поступили сигналы от командной группы. Старшие офицеры бежали назад по ущелью, устно передавая приказы ожидающим ротам.