«И чего это мальчишкам так нравились эти дурацкие саженки?» — злился Леня.
Он доплыл до стенки и опять стал «разворачиваться». Теперь он делал поворот уже быстрее, но все-таки очень неуклюже.
— Эй, буксир! — насмешливо крикнул ему паренек в красных плавках. — Сложись пополам! Не бойся, не сломаешься!
Аня с ненавистью посмотрела на крикуна. Ух, с какой радостью она заткнула бы ему рот!
Крик и смех зрителей окончательно вывели Леню из равновесия. Он ясно понял, что соперники уже кончают третью двадцатипятиметровку и ему ни за что не догнать их. И вдруг, к удивлению зрителей и неожиданно для самого себя, он опустил ноги на дно, быстро проскочил под веревкой с поплавками к борту бассейна.
Выходя из воды, Леня успел заметить, как высокий пожилой мужчина что-то сердито говорил пареньку в красных плавках, и длинные усы его грозно топорщились.
Ни на кого не глядя, Леня опрометью бросился в раздевалку.
— Ну и ладно… Ну и сошел… — бормотал он, торопливо натягивая прямо на мокрое тело голубую майку и от волнения попадая руками в вырез для головы.
«Быстрей! — лихорадочно думал он. — Быстрей одеться и удрать из бассейна. Только бы не видеть Аню, не встретить того седоволосого мужчину, который так ободряюще улыбался. Позор!»
Торопливо, даже не отжав воду, он запихнул мокрые плавки и полотенце в портфель и уже хотел натянуть рубаху, но тут почувствовал, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Леня быстро обернулся — сзади стоял тот самый «чемпион», которого он особенно не хотел сейчас видеть.
— Что, растерялся? — улыбаясь, спросил мужчина. Голос у него был густой и сочный, как у певца.
Только сейчас, стоя рядом с ним, Леня увидел, какой тот высокий и полный. Но, несмотря на полноту, двигался он легко, быстро и как-то даже изящно.
Леня смущенно молчал.
— Бывает, — добродушно смеясь, продолжал мужчина. — И похуже бывает. Я, например, в молодости не только плаванием, но и коньками увлекался. Вот однажды на соревнованиях пришлось мне бежать по ледяной дорожке рядом с известным конькобежцем. Отмерили мы уже много кругов и вышли на последнюю прямую. До финиша совсем близко. Жмем что есть силы. И вдруг прямо передо мной на дорожку со снежного вала спрыгнул какой-то человек, и в руках у него что-то блеснуло, ярко, как молния. Я сразу в сторону, резко затормозил, перевернулся и упал.
Смотрю — а это фотограф не к месту сунулся! Разозлился я здорово. Но делать нечего. Вскочил и снова помчался. Слышу, зрители что-то кричат.
«Подбадривают!» — думаю и несусь еще быстрее.
Вдруг вижу — навстречу бежит стартер и машет красным флажком.
«Тут что-то не так!» — сообразил я и остановился.
Слышу — зрители смеются. Оглянулся — вот те на! Оказывается, я, когда упал, потерял ориентировку, вскочил и побежал в другую сторону — не к финишу, а обратно — к старту!
Леня, забыв свое недавнее смущение, засмеялся. Засмеялся и его собеседник.
— Вот какие чудеса бывают! — весело сказал он и вдруг совсем другим голосом, серьезно спросил:
— Давно плаваешь?
Этот вопрос сразу напомнил Лене о недавнем позоре. И он угрюмо ответил:
— Плаваю-то давно, с шести лет. Да толку все одно мало. А в бассейне впервые…
— Впервые? — удивился мужчина, и косматые брови его подскочили кверху. — Для первого раза совсем неплохо. Только сходить с дистанции, падать духом не следовало. — Он помолчал и прибавил: — Хочешь у меня заниматься? Научу плавать по-настоящему!
Леня недоверчиво посмотрел на него: смеется, что ли? Пока паренек растерянно обдумывал неожиданное предложение, мужчина внимательно оглядывал его.
«Плавучесть хорошая и скольжение хорошее, — отмечал он про себя, — руки длинные — это тоже хорошо; ноги, правда, толстоваты, но ничего; грудь и плечи развиты отлично».
Он, очевидно, остался доволен осмотром, потому что снова еще настойчивее спросил:
— Ну, решил?
Леня колебался: ему очень хотелось научиться плавать быстро и красиво, но приходить снова в бассейн, где он только что так осрамился, было чрезвычайно неприятно.
— Ну, вот что! — сказал мужчина. — Ты дома спокойненько все обдумай. Если не боишься трудностей, хочешь плавать хорошо, — приходи. А коль испугался первой же неудачи, — грош тебе цена. Придешь — спроси руководителя детской школы плавания, старшего тренера Ивана Сергеевича Галузина.
Глава вторая. Пловец тренируется на суше
«Ти-и-ик! Ти-и-ик! Тук!»
С последним коротким сигналом Леня открыл глаза: семь часов утра. Еще хотелось спать, но он знал — нужно только резко сбросить с себя одеяло, и сонливость сразу пропадет.
Леня быстро вскочил с постели, в одних трусиках подбежал к окну и открыл форточку.
— С добрым утром! — бодро сказал диктор.
— С добрым утром! — вежливо ответил репродуктору Леня, достал из-под кровати свернутую в трубку ковровую дорожку и быстро разостлал ее на полу.
До начала зарядки он сел на стул и, подняв левую ногу, стал быстро двигать вверх и вниз ступней. Потом сжал ступню рукой и начал плавно вращать ее. То же самое он проделал с правой ногой. Это упражнение ему посоветовал Галузин. Пловцу надо иметь сильные ступни.
Из репродуктора грянула музыка.
Зарядка началась.
Леня маршировал на месте, высоко поднимая колени, нагибался влево и вправо, и руки его скользили вверх и вниз по бедрам. Это упражнение называлось «насосом». Расставив ноги и сцепив руки над головой, Леня долго и яростно «колол дрова». Потом поочередно то выбрасывал ноги кверху, стараясь достать носком до вытянутой на уровне плеча руки, то приседал, то делал подскоки. И в такт всем его движениям звенели две вазы на шкафу.
Из кухни доносился запах чего-то очень вкусного. Тетя уже встала и готовила завтрак.
В тете, несмотря на ее сорок с гаком лет, так и бурлила энергия. Была она человеком добрым, веселым, но — как дипломатично выражались соседи — «своеобразным». Клавдия Тимофеевна работала на заводе, изготовляющем радиоприемники, и очень любила технику: машины, приборы, всякие приспособления. Ее «техникоманию» жильцы в доме считали просто невинным чудачеством, но кое-кого — управхоза, например, — это тетино пристрастие почему-то раздражало.
Леня до сих пор не забыл, как удивился он, первый раз попав в ее квартиру. Кстати, Клавдия Тимофеевна очень гордилась ею и всегда подчеркивала, что «квартира отдельная, ход с парадного», хотя на самом деле в квартирке были две крохотные комнатки да темная кухня, полуподвал.
Едва Леня открыл дверь и ступил на порог, — сразу под потолком зажглась лампочка. Мальчик испуганно озирался: в чем дело? Потом он узнал, что порог особый: наступишь на него — доска чуть-чуть прогнется и соединит концы электропроводов.
На кухне — целая фабрика. Электрочайник, закипая, громко свистит. Пар из него по специальной трубочке идет в приделанный к крышке свисток. Свистит и электрокастрюля, в которой тетя кипятит молоко. Но чайник свистит тонко и нежно, а кастрюля — пронзительно и тревожно, как милиционер: беги быстрей, а то молоко убежит!
В углу кухни стоит самодельная стиральная машина с большим алюминиевым барабаном. Клавдия Тимофеевна кладет туда грязные рубашки, наволочки, полотенца, салфетки, барабан крутится и сам трет, мылит и отжимает белье.
В квартире у тети Клавы никогда не холодно, хотя печки она топит редко: тепло излучает блестящий электрокамин. Телефон стоит в комнате. А тетя чаще всего находится на кухне. Поэтому от телефонного аппарата тетя провела на кухню специальный звонок, похожий на судейскую сирену.
Клавдия Тимофеевна все делала сама. Вышивать или вязать, как другие женщины, она не любила, называя это баловством; зато целые вечера могла мастерить какой-нибудь замысловатый радиоприемник. Леня немного подтрунивал над ее страстью к технике. Потом привык и сам часто помогал ей.