Захар повез семью Душеновых к себе. Константин Иванович хотел было отказаться, удобней было бы в гостинице, но не решился. Чувство какой-то тяжелой вины перед товарищем не оставляло его.
Леля коротко взглянула на мужа, и стало ясно, что она тоже считает: упоминать о гостинице не следует.
В двухэтажном деревянном доме, где жил командующий, их приняли радушно. Жена Захара, Александра Павловна, или Шурочка, так издавна называли ее Душеновы, - маленькая, худая, с мальчишеской прической, рядом с Лелей казалась рано состарившейся девочкой. Она стояла растерянная, смущенная, будто впервые видела этих людей. Потом взяла Лелю под руку, повела на кухню и угостила свежим, специально для гостей приготовленным, пирогом. Леля похвалила пирог. Шурочка покраснела от удовольствия: кулинария всегда была ее слабым местом. В кухню заглянули Юрка и Сережа - одногодок Юрке.
- Мам, дай мне пирожка, и мы пойдем, - торопливо сказал Сережа. Схватив по увесистому куску, оба исчезли.
Леля стояла посреди кухни. Шурочка перекладывала с места на место стопку тарелок. Обе женщины чувствовали себя неловко.
- Ты где-нибудь работаешь? - спросила Леля. Шурочка взглянула на нее и горько усмехнулась:
- Считается, что не работаю. Кручусь на кухне с утра до ночи.
- И это все? Шурочка вздохнула:
- На работу хозяин меня не пускает. Что будешь делать?
- Можно ведь заниматься общественными делами! Ты знаешь какой у нас на Черноморском флоте женсовет? Всем дело находится: одни шефствуют над кораблями, другие занимаются самодеятельностью, третьи помогают воспитателям в детсадах и школах. А так жить, ты меня извини, не интересно. Скучно! Я бы не смогла, понимаешь? Засохла бы от тоски.
В бесцветных Шурочкиных глазах и впрямь была тоска.
- На Севере ничего такого нет… Сплетни да пересуды. Вошел Захар.
- Довольно вам куковать, соловья баснями не кормят. - Он взял женщин под руки и повел в столовую.
Посреди комнаты стоял стол, щедро заставленный закусками: рыбой, салатом, икрой. К водке, приготовленной хозяином, Душенов добавил бутылку крымского рислинга, подаренного ему товарищами перед отъездом из Севастополя.
Пили, вспоминали и снова пили. Разговор начинался слегка грустным: «А помнишь?…» Обоим было что вспоминать…
Только к вечеру, когда женщины удалились в другую комнату, захмелевший Захар уронил голову на руки:
- Эх, Костя, Костя! Не думал, что так получится… Душенов страдальчески смотрел на поседевшую голову друга и молчал.
Захар поднял голову. Глаза у него были пьяные, взгляд расплывался, губы обиженно кривились:
- Проморгал я. Понимаешь? Не проверял, не требовал. А люди, сам знаешь, только волю дай!… - Он так постучал кулаком по столу, что мелко задребезжали бокалы. - Ведь я считал, Костя, что у меня тут сплошь друзья. В глаза заглядывали, каждое слово ловили… А приехала инспекция, начали капать со всех сторон. Кто виноват? Ясно кто! Командующий! Кого под удар? Командующего! Все остальные сухими из воды вышли. Мне одному ответ держать приходится.
Душенов сказал:
- Иначе быть не может. Кому много дано, с того и спрашивается.
- Оно так. Только почему именно я оказался козлом отпущения? Ты мне скажи: почему?
Захар совсем раскис. Казалось, что он вот-вот заплачет. Душенову было неприятно смотреть на захмелевшее багровое лицо друга с отвислыми влажными губами.
- Пойдем-ка спать…
- Пойдем, пойдем, дружище, - проговорил Захар, но с места не двинулся.
Душенов обнял его и повел в соседнюю комнату. На широкой тахте, покрытой ковром, свернувшись в клубочек, спал Юрка. На полу лежала раскрытая книга. Душенов поднял книгу, положил на стол. Шурочка хлопотала у кровати с высокими спинками, с большими металлическими шарами, похожими на светильники.
- Вот тут и ложитесь. Мягко и удобно, - сказала она Душенову.
Он засмеялся:
- Ночное ложе вроде как у Петра Великого. Когда хозяева ушли, Душенов спросил жену:
- Тебе здесь нравится?
- Я еще не знаю.
- Я тоже не знаю… - Он привлек ее к себе. - Но знаю, что мне всегда будет хорошо, пока ты со мной…
Душенов знал, что Леля сумеет устроить уют в любом уголке, даже в сарае… Сколько раз за свою жизнь они переезжали с места на место, пока не обосновались в Севастополе. И все, к чему прикасались руки жены, сияло уютом и покоем.
Леля уселась перед зеркалом, чем-то белым намазала лицо, ее глаза на этой белой маске сверкали, как огоньки.
- Представь, у них нет ни женсовета, - сказала она, - никакой общественной жизни!
Душенов засмеялся:
- Теперь будет, - он подошел ближе, зарыл пальцы в золотистой копне волос. - Ведь будет, а?
Леля весело согласилась:
- Конечно!
Утром Душенов и Захар отправились в порт. Всю дорогу молчали. Захар прятал глаза. Он сам вел машину, и его короткопалые мохнатые руки цепко держались за руль.
У причалов, рядом с рыбными траулерами и торгашами, стояли боевые корабли. Это они в 1933 году пришли сюда по Беломорско-Балтийскому каналу. Именно этим кораблям предстояло составить ядро будущего флота, стать форпостом обороны на Севере. Вероятно, вот так с тех пор они и стояли в Мурманске, перемешавшись с мелкими рыболовными судами, как шуга с айсбергами. Ничего, по-видимому, не изменилось.
Душенов легко поднялся по трапу и увидел шеренги моряков. Дежурный по плавбазе вытянулся перед ним, отрапортовал четко и старательно. Душенов прошел вдоль строя. К его встрече, должно быть, давно готовились, все было надраено до блеска. В салоне он в первую очередь обратил внимание на карту, лежавшую на столе рабочего кабинета командующего. Карта была новенькая, без помарок и карандашных пометок. Значит, на нее вряд ли кто смотрел. Это Душенов отметил про себя. Отметил он также, что не видно книг. Кроме лоций и уставов, аккуратно составленных на полке. Даже не видать «Морского сборника», что является спутником каждого моряка.
Душенов ни одного дня не мог прожить без книг. У него дома и в штабе всегда высилась на письменном столе гора книг. И он, улучив свободную минутку, читал. Читал и классику, и специальную военную литературу, и приключения, и научные документальные книги о природе и море. Он давал себе легкие передышки в работе, на полчаса углубляясь в книгу. Вчитывался сразу, моментально, с первой же строчки. Ему не нужно было время, чтобы восстановить в памяти прочитанное, чтобы вжиться в текст. Хорошо помогала натренированная память. Помимо всего, находил время писать статьи для «Морского сборника».
Когда Душенов переезжал с места на место, в чемоданах с собой он вез только самую необходимую утварь и множество разных книг. Поэтому его неприятно поразило отсутствие книг на флагманском корабле, тем более что здесь много молодых людей. А они, как правило, любознательны и жадны до знаний. Хотелось вслух выразить свое удивление, но удержался: жизнь научила не делать поспешных выводов.
Он вышел на палубу. Рядом с ним оказался Захар. Некоторое время они молча оглядывали далеко раскинувшийся порт, лес мачт рыболовных траулеров, угловатые горы деревянной тары на берегу. Воздух был предельно насыщен запахом тары.
- А почему вы так прочно осели здесь? Что с Полярным? - спросил Душенов о главной базе флотилии.
- Строится. Знаешь, как у нас? Сто лет будут строить.
- А прибрать строительство к рукам ты не пробовал?
- Пробовал… - неуверенно сказал Захар и, почуя укор, перешел в наступление. - Вот ты, поди, думаешь: безрукий руководитель! Ничего за два года не сделал. А строители меня во как держат! Не дают Полярного! И судоремонтный завод черт знает какими темпами строят. Что тут будешь делать? На море штормы десять - двенадцать баллов, попробуй выйди вот с таким флотом. Обратно придут одни железки. А ремонтировать где? Где? Я тебя спрашиваю! Пишу, кричу на всех собраниях: дайте судоремонтную базу! А меня только обещаниями кормят: будет завод. А когда он будет черт знает!
Захар отвернулся.
Душенов посмотрел на квадратные плечи друга и миролюбиво сказал: