…Течет, волнуется река времени. Наш герой шел по ней через крутые пороги. Сколько довелось их встретить на его долгом пути, никто не знает. Вероятно, он и сам не смог бы их перечислить. Возможно, это были тревожные дни Таллина, переход кораблей в Кронштадт, а может быть, не менее тяжелые события осени 1941 года, когда враг подкатился к стенам Ленинграда и весь флот, от адмирала до юнги, встал на защиту города на Неве.
Утро Победы
Война!… При одном слове «война» в сознании предстают наступление, отступление, атаки, контратаки, маневры, «котлы» и многое другое… Но в Великую Отечественную войну успех достигался не только участием массы войск на полях сражений или моряков на широких просторах морей и океанов. Война была борьбой ума, хитрости, упорства. То, что планировала одна сторона, другая старалась разрушить.
Вот и в штабе Краснознаменного Балтийского флота собиралось и трансформировалось множество различных данных, на основе которых предлагались решения. Обычно адмирал В. Ф. Трибуц слушал доклады, то и дело обращаясь к карте. Подобно шахматисту, он вел сложную игру с невидимым противником, продумывал ходы, прежде чем сказать свое слово, которое имело силу приказа.
После войны стали известны документы той стороны, что вела игру с командованием Балтийского флота, стараясь доказать свое превосходство.
Каков был первый ход противника на шахматной доске, известно из директивы № 21 («План Барбаросса»):
«В ходе этих операций (речь шла о наступательных действиях немецкой армии. - Н . М.) русский Балтийский флот быстро потеряет свои базы и окажется, таким образом, неспособным продолжать борьбу».
Не вышло! Два с лишним месяца флот держался в своих базах в Прибалтике. И еще дольше на островах Моонзундского архипелага и на Ханко. Так что блицкриг на море полностью провалился…
Еще более хитрым был следующий ход противника: «Во взаимодействии с финнами, используя минные заграждения и артиллерийский огонь, блокировать Кронштадт, чтобы воспрепятствовать выходу сил противника в Балтийское море».
Блокировать Кронштадт немцам не удалось. В 1942 году подводные лодки тремя эшелонами прорвались в Балтийское море, совершив более тридцати походов. Торпедами и артиллерией они уничтожили и повредили шестьдесят вражеских транспортов и несколько боевых кораблей. Военно-морские силы Германии не смогли обеспечить бесперебойные действия на своих коммуникациях.
Когда противник выставил поперек Финского залива сплошное сетевое заграждение, усилив гогландскую минную позицию, и действия подводных лодок стали невозможны, боевую эстафету принимает торпедоносная авиация, действующая с неменьшим успехом. В 1943 году она потопила пятьдесят два транспорта и корабля противника.
Несмотря на сложности и трудности обстановки, Балтийский флот успешно решал задачи, поставленные ему Ставкой Верховного Главнокомандования.
Многое довелось увидеть и пережить нашему герою за четыре огненных года. Не раз создавались критические ситуации.
Осенью 1941 года враг подкатился к самым стенам Ленинграда. Морская артиллерия вела ураганный огонь по войскам противника, окопавшимся в ближайших пригородах - Стрельне, Петергофе. А соседствующий с ним ораниенбаумский пятачок держался силами нескольких матросских батальонов и поредевших частей 8-й армии. Какой ценой держался! Капитан Баковня, командовавший батальоном морской пехоты, за день отбивал до двух десятков вражеских атак. Люди с каждым часом выбывали из строя, и, в конце концов, комбат, раненный, остался втроем со своими бойцами.
В. Ф. Трибуц в эту тяжкую пору был там, вместе с моряками, сражавшимися не на жизнь, а на смерть. Все видели: «С нами командующий флотом!» И это прибавляло сил и укрепляло желание выстоять, чего бы это ни стоило, выстоять любой ценой, даже ценой своей жизни.
В командование Ленинградским фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков. Вызвав Трибуца к себе, он подвел его к карте и показал на район Петергофа:
- Вот здесь надо высадить десант, хотя бы на короткое время отвлечь, сковать силы противника, не дать ему возможности прорваться в город.
Командующий вернулся в Кронштадт. Буквально за двое суток был сформирован десантный отряд из матросов кораблей и учебного отряда. Отменные ребята! Короткий митинг. Последние напутственные слова адмирала. Команда: «По кораблям!» И в ночной тишине с 4 на 5 октября 1941 года только слышался глухой рокот моторов.
Командующий и член Военного совета дивизионный комиссар Н. К. Смирнов всю ночь глаз не сомкнули в ожидании известий. Они находились на сигнально-наблюдательном посту штаба флота. Со стороны Петергофа не донеслось ни одного выстрела, и они считали: дело сделано… Это уже потом там, в парке, развернулись жестокие схватки. Немногим морякам удалось вырваться живыми. Тяжелой ценой, но задача все-таки была выполнена. Моряки отвлекли силы противника и выиграли время, необходимое для укрепления нашей обороны на самых важных направлениях. Г. К. Жуков по достоинству оценит мужество балтийцев:
«Моряки действовали не только смело, но и предельно дерзко»{4}.
И тогда же, в самые решающие дни битвы за Ленинград, из Москвы поступает приказ: минировать корабли и, в случае прорыва противника, затопить боевое ядро флота. Командующий оцепенел, рассказывают очевидцы. Решил: «Провокация!» А когда убедился, что это не так, первая реакция была такой: срочно собирать все силы, все, чем располагает флот, и бросить для отпора врагу. Сто тысяч моряков сошли с кораблей и сражались на сухопутье, корабельная артиллерия круглые сутки вела огонь, оказывая помощь пехоте.
К счастью, в той сложной обстановке до трагедии не дошло, но сама история с минированием кораблей имела свое весьма неприятное продолжение:
«Спустя приблизительно год, когда напряжение в Ленинграде ослабло и вопрос об уничтожении флота отпал, в адрес Сталина пришла телеграмма, - вспоминает бывший нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов. - Автор ее, очевидно не знавший всех подробностей, обвинил командующего флотом В. Ф. Трибуца в паникерстве и преждевременном минировании кораблей. Копия этой телеграммы была у меня. Пришлось срочно напомнить И. В. Сталину, как все происходило, чтобы отвести незаслуженное и весьма серьезное обвинение от командования Балтийского флота»{5}.
На южном побережье Финского залива, в ближайших пригородах Ленинграда противник установил батареи. Под огнем оказалась наша единственная, жизненно важная коммуникация Ленинград - Кронштадт, а вскоре и Кронштадт - Лавенсаари, небольшой островок, превратившийся в передовую базу подводного флота Балтики.
Для связи с базами собрали транспортные средства - ледоколы, суда торгового флота, речного пароходства. Но как сделать этот путь безопасным, прикрыть от огня фашистских батарей? Вот задача со многими неизвестными, выпавшая командующему флотом. Он раздумывал, и уже созревало решение. В первую очередь контрбатарейная борьба! Открыли огонь немецкие батареи, и тут же им отвечает Кронштадт, форты, двенадцатидюймовые орудия линкора «Марат». Но, подумав, он решил: мало того! Хорошо бы корабли сделать невидимками, что бывает в сказке, но в жизни получится ли? И снова раздумья.
…Когда старшему лейтенанту Николаю Николаевичу Амелько сказали: «Вас вызывает командующий флотом!» - он удивился и переспросил: «Сам командующий?» - «Да, - ответили ему. - Вице-адмирал Трибуц».
Амелько был несколько озадачен. Правда, он знал командующего и не раз с ним встречался, начиная с памятного дня, когда курсанты училища, и среди них Амелько, проходили практику на крейсере «Аврора», и однажды во время учений у самого борта «Авроры» всплыла подводная лодка «Декабрист». В рубке показалась высокая худощавая фигура вице-адмирала Трибуца. Он перешел на «Аврору» и с большой охотой, дружески беседовал с курсантами.
Войну старший лейтенант Амелько встретил командиром учебного корабля «Ленинградсовет» в Таллине и сразу включился в боевую жизнь. Конечно, по сравнению с миноносцами или лидерами, его «корвет», спущенный на воду еще в 1896 году, считался дедушкой русского флота. С двумя пушками на борту, имея малый ход, он не поддерживал с моря наши войска и не топил корабли противника, он выполнял куда более скромные задания: перебросить войска из одного порта в другой или сопровождать конвои. Но наступила пора держать экзамен Николаю Николаевичу. Это было во время Таллинского перехода. Тут с блеском проявился и подлинный талант кораблеводителя, и мужество, спокойствие в условиях, труднее каких и не придумаешь. Приняв несколько сот раненых, «Ленинградсовет» вышел из Таллинской гавани в числе последних кораблей. И сразу на него набросились немецкие самолеты. Пользуясь тем, что у него было слабое вооружение, они пикировали, сбрасывая десятки бомб. И все мимо! Одно-единственное, что спасло старый кораблик от прямого попадания, было мастерство маневрирования его командира. Взгляд Амелько был устремлен в небо, он неотрывно следил за самолетами, а как только отрывались бомбы, энергично командовал: «Право руля! Лево руля!» - маневрировал ходами. В итоге «Ленинградсовет» в числе немногих кораблей дошел до Кронштадта, не получив ни одного прямого попадания бомбы. Недаром моряки, бывшие пассажирами, сочинили песенку, которая долго бытовала на флоте: