XVIII, 12 и 13.
| И вся́каго дре́ва Ѳии́нна, и вся́каго сосу́да изъ ко́сти слоно́выя, и вся́каго сосу́да от дре́ва честна́го, и мѣ́дяна и желѣ́зна и мра́морна, и кори́цы и ѳимiа́ма, и ми́ра и Лива́на, и вина́ и еле́а, и семида́ла и пшени́цы, и скота́ и ове́цъ. | И всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец. |
При сем подразумевается: никто не покупает. Смотреть же как должно, какому из городов обычно покупать сие, и кому из людей более вожделенно приобретение излишнего для неумеренного наслаждения.
И коней и колесниц (ρεδων) и телес – излишнее употребление, колесницами же обозначаются разного рода экипажи, ибо redium по-латыни есть повозка, из родительного множественного через усечение вышло ρεδων.
XVIII, 14.
| И ду́шъ человѣ́ческихъ. И ово́щи похоте́й души́ твоея́ отидо́ша от тебе́, и вся́ ту́чная и свѣ́тлая отидо́ша от тебе́, и ктому́ не и́маши обрѣсти́ и́хъ. | И душ человеческих. И плодов, угодных для души твоей, не стало у тебя, и все тучное и блистательное удалилось от тебя; ты уже не найдешь его. |
И душ человеческих. И не будешь торговать душами человеческими, порабощая свободных, и не будешь наслаждаться всем, что было у тебя прежде тучного и блистательного.
XVIII, 15-17.
| Купцы́ си́ми обога́щшеся от нея́, издале́ча ста́нутъ за стра́хъ муче́нiя ея́, рыда́юще и пла́чущеся, и глаго́люще: го́ре, го́ре, гра́дъ вели́кiй, облече́нный ви́ссомъ и порфи́рою и червлени́цею, и позлаще́ный зла́томъ и ка́менiемъ драги́мъ и би́серомъ я́ко во еди́нъ ча́съ поги́бе толи́ко бога́тство. | Торговавшие всем сим, обогатившиеся от нее, станут вдали от страха мучений ее, плача и рыдая и говоря: горе, горе тебе, великий город, одетый в виссон и порфиру и багряницу, украшенный золотом и камнями драгоценными и жемчугом, ибо в один час погибло такое богатство! |
Горе, горе град великий. Выставляет на вид страдания сего Вавилона, слезами по нем изображая величие несчастья, которое испытает город, хвалившийся прежде царственным достоинством.
XVIII, 17-19.
| И вся́къ ко́рмчiй, и вся́къ пла́ваяй въ корабле́хъ, и вся́къ ели́къ въ мо́ри дѣ́лаяй, издале́ча ста́ша, и вопiя́ху, ви́дяще ды́мъ раждеже́нiя его́, глаго́люще: кі́й подо́бенъ гра́ду вели́кому? И положи́ша пе́рсть на глава́хъ свои́хъ, и возопи́ша пла́чущеся и рыда́юще, глаго́люще: го́ре, го́ре, гра́дъ вели́кiй, въ не́мже обогати́шася вси́ иму́щiи корабли́ въ мо́ри, от че́сти его́: я́ко еди́нѣмъ часо́мъ запустѣ́. | И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали и, видя дым от пожара ее, возопили, говоря: какой город подобен городу великому! И посы́пали пеплом головы свои, и вопили, плача и рыдая: горе, горе [тебе], город великий, драгоценностями которого обогатились все, имеющие корабли на море, ибо опустел в один час! |
Имущии корабли в мори. Может быть морем в иносказательном смысле называется настоящая жизнь, как подверженная многим волнениям, и торгующими в нем – плавающие, как рыбы, в житейском волнении, но возможно, что и город, терпящий сие, будет при чувственном море, и получает все от плавающих по нему, и потому своим опустошением будет причиной их плача. Сие же потерпеть при конце видимого необходимо и купцам всемирного Вавилона, т.е. смешения, безутешно оплакивать удовольствия настоящей жизни, когда против воли будут удалены от них, и будут уязвляемы совестью за дела свои.
XVIII, 20.
| Весели́ся о се́мъ, небо, и святі́и апо́столи и проро́цы, я́ко суди́ Бо́гъ су́дъ ва́шъ от него́. | Веселись о сем, небо и святые Апостолы и пророки; ибо совершил Бог суд ваш над ним. |
Под небом разумеет или Ангелов, или святых, имеющих жительство на небеси, с ними приглашаются к веселью Апостолы и Пророки, поелику получат отмщение за то, чем были обижены им, или за то, что преступлением Божественных заповедей часто подвергаемы были бесчестью, как бесполезно проповедавшие обитателям сказанного города, или за то, что властью, распространившейся по всей земле, избиты были за Бога, потому что служили словам Его; почему и были убиты Пророки иудеями, а Апостолы язычниками, которым преимущественно проповедали слово. Радуются же они нахождению наказаний не по злорадованию, но как имеющие пламенное желание видеть пресечение греха, дабы порабощенные греху получили более снисходительное наказание в будущем веке, за то, что отчасти наказываются здесь.