А вот когда разразится с человеком несчастье, когда захлестывают искушенья и человек видит свое бессилие, тогда он хватается за Бога и часто, часто обращает к Нему мольбу с оттенком упрека: «Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?».
А вы не будьте беспечны! И в бодрствовании, когда плывете с Ним, всегда отдавайте Ему рулевое весле… Ведь Он же Кормчий!.. А то в духовной сонливости слабеет вера… а в маловерии — растерянность, а в растерянности — боязливость.
Когда же Кормиле жизни в Его всемогущей руке, не будь боязлив! Если Он и попускает быть буре, то всё же никогда не даст потонуть верной ладье. И потом: если на тебя и обрушилась буря мира, то, когда ты осяжешь, что у руля жизни Он, Твой надежный Кормчий, когда ты осяжешь, что Он пришел, стоит, правит, в душе у тебя воцарится такая тишина, что шум бури мира будет слышаться только разве как отдаленный глухой рокот непокорной и злой стихии.
В тебе же и около тебя будет умиротворенность, покой Божьего присутствия.
Глава 5
Встретил Его (Христа) вышедший из гробов человек, одержимый нечистым, духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни (Мк. 5, 2–5).
Здесь образ человека, находящегося в плену зла, в руках сатаны. Такой человек живет, как в гробах, потому что его жизнь есть путь смерти. На высотах самовлюбленности, на крутизнах гордости, на утесах эгоистической самости (…я сам лучше других, умнее других… Кто авторитет для меня?), в ложбинах греха, в ущельях одной неправды, лжи, в пропастях смертных падений — вот тропинки его пути… «Он жил в гробах»… Он живет в скалистых стремнинах… Там нет жизни: ни растенья, ни зверя… Это путь смерти! На этом пути смерти человек уже не выносит ничего, что не подходит к этому пути, отрицает его и осуждает… Душа, порабощенная злом, как будто продалась своему хозяину и за совесть работает на него…
Отбрасывается, коверкается, уничтожается всё, что пытается выправить душу или только содержит намек на другой мир, отличный от мира зла.
Всё это вызывает бешеную ненависть, и человек, как безумный, рвет все связи жизни добра. Он рвет связи чести, совести, долга, рвет семейные связи и, наконец, добирается до Бога и хулит Его и рвет святые веленья, твердые как оковы, веленья Божьего закона.
И кто может укротить его?
Его хозяин, которому он продался, — зло, диавол. И только он властен над ним, и только ему он работает.
Жалкое состояние, ужасное состояние!
Ты думаешь, что за рабство диаволу человек имеет счастье? Вот его счастье: «всегда, днем и ночью, он кричал и бился о камни».
Вечная тревога, вечное недовольство, вечная погоня за неуловимым «нужным для жизни»… Бесконечный круг недовольства, тупиков и какой-то нескончаемой пустоты кругом при всех усилиях наполнить жизнь… И, конечно, крик пустоты… Крик без устали, ночью и днем, как печать отверженности. И окружающее очень скоро обращается в то, что оно есть, человек зла живет в горах. И понятно, что кругом его голые камни зла… и он бьется о камни… бьет ноги до крови, бьет руки… Камни давят грудь. Он весь в ранах кругом от пути смерти.
(Бесноватый) увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему (Мк. 5, 6).
Удивительное дело! Бес — существо, отпадшее от Бога, — признаёт Бога и почитает Бога… Издалека он увидел Христа, прибежал поклониться Ему. Об этом же говорит святой апостол Иаков: «Бесы веруют и трепещут» (2, 19). А вот грешник иной раз делается как будто ожесточеннее самого сатаны, и бежит от Христа, и хулит, и ненавидит Его.
Но здесь есть и другая мысль о том, что как в диаволе, так и в человеке грешнике, хотя бы в самой сокровенной глубине его души, всё же есть сознание, что Свет и Добро существуют, что они выше зла и достойны познания.
И начали (жители Гадаринской страны) просить Его (Христа), чтобы отошел от пределов их (Мк. 5, 17).
Стабилизация зла! Зло вошло в порядок жизни и имеет все права гражданства. Сложился свой мир жизни, со всем «своим» порабощением злу. Человек втянулся в эту атмосферу «своего» мира и не мыслит и не желает другого. Проникновение иного, чуждого «своему» миру вносит беспокойство, тревогу. «К чему новизна, хотя бы в ней была и правда? Так спокойнее!».