Так и Божий Сын взывал к Отцу, предавая Себя Его святой промыслительной воле, в которой всё оправдание жизни.
«Человеколюбие, Христе Боже, прегрешений даруй оставление, покланяющимся верою пречистым Страстей Твоим» (Вел. Понедельник, седален по 3-й кафизме на утрени).
Возвращается (Господь к ученикам после молитвы) и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот предается Сын Человеческий в руки грешников (Мк. 14, 37–41).
Какой выразительный пример человеческой немощности! И немощности самой жалкой, потому что проявляется она в величайший и трагический момент жизни, и проявляется она не в
каких-нибудь бросках и натугах человека (хотя бы и бесплодных), а проявляется она и отодвигает всё великое в ничтожном, казалось бы, проявлении человеческой природы — в сне.
Пришел сон, и забыто и бессильно великое, и человек — данник своей слабости. А потому забудь киченье: ты силен только в Боге.
Для Господа приближается момент предательства и Креста. Господь открыто говорит об этом ученикам. И ученики из слов Господа видят, что час испытания близок. Возбужденные этой близостью, они только что свидетельствовали Христу о готовности положить за Него жизнь.
И при всем том немощь… обычная человеческая немощь не оставляет и апостолов.
Вот сейчас в Гефсимании избранные из избранных, любимейшие из любимых, приближеннейшие из близких снова выделены из остальных, как и в другие значительные моменты жизни Христа… Сейчас они знают, что вот-вот надвинется страшное горе… Вот они только что слышали от Самого Христа, что душа Его скорбит смертельно… Вот они видят Его в величайшем борении — ужасе и тоске. Вот Он только просит их бодрствовать вместе с Собой… А Сам немного отходит и на их же глазах бросается на землю и молится до кровавого пота…
А избранные забыли всё… Была полночь, и сон опускал веки, закрывая глаза… и засыпали апостолы!
И не действуют новые призывы Господа к бодрствованию… Не действуют упреки, что и один час они не могли преодолеть себя… Они безмятежно сонливы… Они не знают, что Ему отвечать… Три раза их будит Господь. Всё тщетно… Немощная природа брала верх: ученики опять засыпали…
Вот иллюстрация человеческой беспомощности. Нечего кичиться человеку своими естественными силами!
Господь указывает долг человека превозмогать естественную немощность. Это долг потому, что в состоянии преобладания немощности к человеку прокрадывается подстерегающее его искушение и в дремотном теле застанет дремотную душу и стеснит ее грехом.
И вот, чтобы избегнуть внедрения в душу греха, надо преодолевать естественную немощность, высвободить душу от подчинения ей и держать душу в духовном бодрствовании. «Бодрствуйте»… Плоть немощна, а дух (должен быть) бодр.
Средство держать душу в бодрствовании — молитвы: «Бодрствуйте и молитесь». Молитва — уход души в стихию Бога; через молитву душа человека входит в мир Духа и силы Духа прирождаются человеческой душе, вооружая ее и делая ее способной противоборствовать искушению.
Если бодрствование нужно для всегдашнего преобладания духовности, то тем более оно неминуемо в пути креста, когда от души потребуется через молитву такая насыщенность силою Духа, при которой плотяное совсем и замерло и как бы отпало.
И Сам Божий Сын испытывает закон тела, его немощность и молитвой к Отцу устраняет боренья.
«Честная Твоя воспеваем страдания и славим, Спасе, крайнее Твое снисхождение» (Вел. Понедельник, седален канона на повечерии).
Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня (Мк. 14, 42).
Вот результат молитвы… Боренья позади… Плотяное подчинено Духу. Не угнетаемый телом, Божественный Дух царит и царственно распоряжается… Теперь Он величав и спокоен… Он властвует. Он, послушный Божьей воле, Сам свободно пойдет на путь Креста. Он Сам взойдет на Крест. В свободе и силе подвига и его ценность… Путь Креста — не дорога раба, невольно загнанного на нее и боязливо озирающегося на ней… Он не горькая доля побежденного… Путь Креста — путь победителя… На него становятся свободным волеизъявлением… На нем нет рабов. По нему идут «свободные», и «сыны», и «дети».