Вот почему Спокойный, Величавый, Властный говорит: «Встаньте, пойдем (навстречу); вот, приблизился предающий Меня».
«Твоя Божественныя Страсти превозносим, Христе, во вся веки»(Вел. Вторник, 8-я песнь канона на повечерии).
Тотчас, как Он (Господь) еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин… Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мчеами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания (Мк. 14, 43, 48–49).
Зло всегда ополчается на подвижника внешним давлением. Как бы невольно признавая идейное внутреннее превосходство добра и невозможность состязаться с ним со стороны жизненной правдивости, зло в соприкосновении с добром и в состязании с ним всегда готово прибегнуть к кольям и мечам, т. е. внешней силой доказать свое мнимое преимущество. И на крестном пути мир зла встретит подвижника кольями клеветы, досаждений, насмешек, укоризн и мечами всяких внешних ограничений и нападений. И в этом нападении зла есть одна сторона, отмечаемая Евангельской историей нападения на Христа.
Зло, как жалкий и трусливый раб, невольно признающий превосходство господина — добра, употребляет во много раз больше внешних усилий для внешнего преодоления добра, чем сколько требуется обстановкой жизни. Ведь добро внешне не защищено и внешне беспомощно, а зло как бы трусит, волнуется перед лицом своего беспомощного противника и наращивает внешние усилия, чтобы раздавить совсем беззащитного «врага».
Так было в Гефсимании. Против одного Христа, вооруженного только молитвой, против горсти Его мирно спавших учеников мир зла высылает целую толпу («множество народа»), вооруженную мечами и кольями…
И какой обличительной грустью, вскрывающей внутреннюю неправду и бессилие зла, звучит упрек Христа: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня».
«Тем же Тебе вопием, Проданному и Свободившему нас, Господи, слава Тебе» (Вел. Среда, вечерняя стихира на «Господи, воззвах»).
Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его (Мк. 14, 44–46).
Нападающее зло, как бы желая обезопасить себя, любит и поощряет предательство.
Предательство… На крестном пути — это невыносимое отягчение страданий и скорби… Ведь предатель не из врагов, вчера еще был свой, близкий, ученик, друг… И сегодня он поцелуем, этим высшим знаком любви, предает Учителя… Это ли не удар ножом в сердце?
Так истребляется в подвижнике всё человеческое, чтобы не осталось «прилепления» его к чему-то земному… Ученик, друг, часть сердца, часть души — и тот предал. И предает целуя, т. е. надругаясь над высшим в жизни — над любовью… Издевательством над самой любовию предается подвижник любви!
О мир! О, всеистребляющее зло!
Но Евангелие, сказав об этой внешней победе зла, сейчас же одним характерным штрихом обозначает всё прежнее ничтожество торжествующего зла… И, одержав внешнюю победу, зло не усилилось. Оно осталось трусливым рабом…
Иуда, совершив предательство, добившись цели, торжествует… Но, торжествуя, он дрожит… Торжествующая дрожь! Ему видятся большие опасности и страхи. «Ведите Его осторожно», — говорит он… Кого он боится? Себя самого… Истинно торжествующая дрожь!
А подвижник креста укрепляется во внутренней силе. Отпадает шелуха земного… Его опора — в одном Небесном Отце.
Тогда (в момент предательства), оставив Его (Христа), все бежали (Мк. 14, 50).
Так сбрасываются последние путы земли. Подвижник креста оставляется один. В часы, дни, месяцы, годины душевной тучи, когда сплошной пеленой надвинется истребляющее зло, когда поднимется вся враждующая низость, когда боренья охватят сплошным кольцом, когда невыносимость напряженности достигнет крайних пределов, тогда ничто, решительно ничто из земного не окажет поддержки боримому духу… Ни родство, ни дружба, ни даже самая любовь не смогут проникнуть до глубин боримой души, раствориться в ней и влить в нее елей мира и вино бодрости… Тогда одинока душа подвижника… Тогда всё земное и человеческое бессильно подойти к ней и оказать поддержку.