“И обонял Господь приятное благоухание…”“Не соблазняйся грубостью выражения,” – говорит по сему поводу Златоуст, – но, причиной такого снисхождения в словах признав собственную твою слабость, уразумей отсюда, что приношение праведника было приятно Богу… Вот почему и Апостол Павел сказал в послании своем: “Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь” (2 Кор. 2:15-16). Слова “приятное благоухание,” по более точному переводу с еврейского – reach hannichoach должны быть переведены так: “запах удовлетворения, успокоения,” причем в самом анализе понятий находят сходство с именем Ноя, что значит “успокоение” (5:29[242]) и откуда видят как бы исполнение того самого пророчества, которое было вложено в данное ему имя. Эта жертва Ноя, подобно тому, как и раннейшая жертва Авеля, без сомнения, была приятна Богу не по материи самого приношения, но по выраженным в нем чувствам веры, благочестия и смиренной покорности Творцу. Подобным же образом молитве и милостыни верных приписывают сладкий вкус (приятное благоухание) (Флп. 4:18;[243] Откр. 5:8;[244] 8:3-4;[245] Пс. 140:2[246]).
“и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышления сердца человеческого -зло от юности его…”В этих словах, очевидно, дается торжественное удостоверение самого Бога о неповторяемости подобного общемирового (в смысле универсальном для всего человечества и всех живых тварей) наказания; но самая мотивировка его представляется на первый взгляд несколько непонятной: по-видимому, она представляет повторение того мотива, который послужил главной причиной потопа (6:5, 12-13); и здесь тот же самый факт берется а качестве мотива для противоположного отношения к миру.
Но более внимательное сличение этих двух параллелей, произведенное на почве контекста речи, открывает существенное различие между ними.
В первом случае сказано гораздо общее и сильнее – именно, что “все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время” (6:5), чем характеризуется не столько наследственная, сколько, главным образом, постоянная личная греховная настроенность, переходящая, как это видно из контекста, в горделивое попрание нравственных устоев и в нераскаянное упорство (6:11[247]).
В рассматриваемом же нами стихе речь идет почти исключительно лишь о наследственной греховной порче, за которую человек сравнительно менее ответственен, чем за сознательную, личную греховность. Принесением же жертвы, о которой только что перед тем говорилось, человек как нельзя лучше доказал, что его личная настроенность значительно улучшилась, что хотя он, в силу греховной немощи своей природы, и продолжал грешить, но каждой раз в сознании своего падения и часто с глубокой скорбью об этом и с просьбой к Богу о помиловании, выражением чего и служили различные жертвы. Такая перемена в настроении человеческого сердца создавала вполне достаточные основания и для перемены к нему божественного отношения. “Прежде правосудие открывалось всеобщим, а милосердие особенным действователем (история потопа и Ноя): отныне правосудие будет являться в частном, как напр., над Содомом, над фараоном, а милосердие во всеобщем” (Филарет). Отсюда, становится вполне естественным и понятным указание на наследственную греховную порчу человека, как на мотив для снисходительного отношения к его греховности, с которой человек выражает (путем жертв) желание бороться по мере своих слабых сил.
22. впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.
“впредь во все дни земли…” Т.е. до тех пор, пока земля существует и когда “дни земли” должны будут уступить свое место “дням неба” (Пс. 88:30[248]).
“сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся…”Три времени года названы здесь по имени: весна, лето и зима, а четвертое – описательно: “жатвы,” как время сбора хлебных злаков и плодов.
Впрочем, следует отметить, что мазоретский текст и некоторые из переводных текстов не называют также и весны, а дают лишь повторное обозначение двух основных сезонов или целых полугодий, это – “хлад и зной” или, что то же, “лето и зима,” в соответствии с чем стоит и третья пара контрастов “день и ночь.” И последнее чтение предпочтительнее, так оно встречается и в других местах Библии (Пс. 73:17[249]).
Что касается до заключенной здесь мысли, то она служит более подробным разъяснением и развитием только что выраженной выше – о не повторяемости подобного потопу страшного стихийного бедствия, соединенного с неизбежным нарушением основных Законов природы (сравн. Иер. 33:20-25;[250] Иез. 34:25-29;[251] 37:26;[252]). “Добрейший Господь обыкновенно, обращает внимание не столько на наши жертвы, сколько на внутреннее расположение, с каким мы их совершаем, и, судя по нему, или приемлет, или отвергает наши жертвы” (Иоанн Златоуст, 27:273).